Визави. Повести и рассказы - страница 2

Отъезд бабушки в «Заветы Ильича» ровным счетом ничего не изменил. Опыта проведения любовных свиданий не было ни у того, ни у другой, но у Зины был отец, всё ещё влюбленный в жену, потому было представление хотя бы об антураже. Дешёвый «огнетушитель» портвейна был до половины выпит под мерцание новогодних витых свечек и музыку. Удачным оказался лишь музыкальный ряд – Зинка стащила у старшего брата диск «Yellow Submarine» и, торжественно, держа диск между растопыренных пальцев, водрузила его на резиновую тарелочку проигрывателя «Аккорд». Собственно, «Beatles», и спасли ситуацию – под музыку можно молчать, дышать, целоваться или, просто – прикрыть глаза. Портвейн оказал свое пагубное воздействие, и оставшуюся часть вечеринки Яша и Зина провели в совмещенном туалете, справедливо поделив «удобства». Яше досталась раковина. Больше к любви они не возвращались, к обоюдной радости, и, сдав положенные экзамены за 8 класс, решили, что достаточно держаться за руки в живой, наполненной чужими словами и смехом, полутьме кинотеатра. Зарубежная жизнь, блага которой в СССР так тщательно скрывались теми, кто этими благами пользовался, лезла изо всех щелей. Зарубежное кино, особенно доступный демократичный итальянец Челентано, демонстрировало невиданные в СССР интерьеры, шмотки, машины, стрижки, вина, еду – даже аромат духов витал в зрительном зале. Пока еще Яша размышлял о загранице, именно как о декорации, то есть, как бы Европа – это СССР, но удачно видоизмененный – берём «советские» кирпичики, украшаем! Оп! Берем Зинку, украшаем! Оп! ТАМ вроде было все, что есть здесь. Дома, машины, рестораны. Но что-то убеждало Яшу в том, что «Песняры» это не «Beatles», водка это не виски, а брюки техасы, пошитые рукодельцами в подвале, вовсе не джинсы «Lee». Зинка, та смекнула насчет разницы еще раньше, и носила джинсы старшего брата, прикрепляя их на отцовские подтяжки. Если сверху надеть мужскую рубашку, выходило даже очень и ничего, джинсы гремели при перемещении внутри штанин худых Зиночкиных ног, и клеш был такой, что нога болталась в них свободно – как язык в колоколе. Мешало одно – выбраться из них, чтобы сходить «в кустики», было проблематично. Зиночка вообще начинала меняться буквально на глазах, пропадала в очереди за французской тушью «Lankom», делала тональный крем из материнского Ланолинового, фабрики «Свобода» и пудры и какао, и вообще, обуржуазивалась буквально на глазах. Яшу же поразил заграничный интерьер, воспроизвести который в советских условиях было невозможно, даже при наличии связей в магазине сантехники или «1000 мелочей» на Ленинском проспекте. Пока Зина работала над внешним, Яша стал работать – над внутренним. Журнал «Посев», «Голос Америки», «Труба», «Плешка» – порочный путь, на который ступил Яша, был извилист, опасен, но привлекателен.

Публика, собирающаяся в центре Москвы, на «Плешке», была не похожа ни на замоскворецкую, ни на ново-черемушкинскую. Это было особое сообщество, близкое к тайному, имеющее один язык, одну моду и один закон – на всех. Яша с удовольствием перекатывал во рту сленговые словечки, хотя еще не решался называть Зину «герлой», но уже резво сыпал всякими «флэт», «парентса», «пипл», «сейшен». С прической было просто, Яша перестал стричься, а Зина, высунув от напряжения язык, подстригла при помощи хитрой бритвы, вправленной в расческу, волосы по пробору, и получилась вполне себе модная стрижка «голландский мальчик». Пошлые школьные очки в тяжелой оправе Яша заменил на кругленькие очочки, невесть как сохранившиеся у бабушки – и стал просто – Джон Леннон. То есть – портретное сходство. Как и когда круглый Яша удлинился, как и почему так причудливо трансформировалось его лицо – загадка. Яша вытянулся настолько, что даже стал сутулиться, рубашки носил без воротника, отпарывая его бритвой «Нева», а Зинка, начавшая всерьез благоговеть перед Яшей, расшивала его рубашки куриными лапками и смешными цветными червячками-цветочками. Не хватало самого главного – джинсов. Синие форменные школьные брюки, и, как альтернатива им, пошитые в ателье из приличной, как выражалась бабушка, шерсти зимние тяжелые брюки модели «Иван Бровкин на целине». Ткань в елочку. Штаны с отворотами. Нужны были джинсы, но не было у Яши старшего брата! Хотя была мама. Из Эйлата она давно перебралась в Ашкелон. Посылки шли в СССР и из Израиля, но процесс ожидания был долог, а таможенный досмотр мог и лишить Яшу вожделенных «Levi Strauss», или, как их называли на той же Плешке – левайсов. Мало кто из этих, как называла их мудрая Яшина бабушка, «босяков» был в курсе, что некий выходец из России, Джэкоб Дэвис, собственно и поучаствовал в рождении знаменитых штанов. Клёпочки приделал, всего делов! Через сто лет советские граждане и гражданки готовы были отдать сумму, превышающую их среднюю зарплату, только, чтобы втиснуть себя в это чудо. Цена вопроса была – 150 рублей. Таких денег не было. Зина сказала – Яшка! У брата есть две пары попиленных джинсов, давай сделаем из них – одни?