Визави. Повести и рассказы - страница 5

Главное достоинство Магды было в её уверенности в том, что весь мир существует ради неё одной. Она не пыталась мир усовершенствовать или переделать под себя, но приспосабливалась, чтобы извлечь максимум удовольствия или избежать неприятностей. В чем-то её судьба была схожей с Яшиной – «но я к отставленным щенкам – себя причислю», отец умер рано, мать занималась наукой, в ущерб всему – и себе тоже, правда, бабушки не было, никакой. Среднего роста шатенка, с чертами размытыми, с лицом, постоянно меняющимся, с глазами – какими бывают лесные озерца, с тёмной, стоячей водой, с неожиданной глубиной или, наоборот, бледнеющие, когда в них отражается небо. Чаще всего Магда была безмятежна, иногда до полной отрешённости – вот так, как тогда, в метро. Взял бы её за руку кто-то другой, не Яша – и не заметила бы. Яша стоял с Магдой в вагоне, у двери с надписью «Не прислоняться» и боковым зрением видел стены тоннеля, и ему казалось, что они мчатся внутри какого-то огромного чудовища. На «Молодежной» все было легко. Типовые пятиэтажки создавали иллюзию, что Яша идет по своему 32 кварталу Новых Черемушек, двухэтажный пивной бар тоже был типовым, и магазин Универсам был устроен точно так же. В эту типовую картинку вносила разнообразие – Магда. Правда, на Йоко Оно она была непохожа ни капли, но их пара, составленная так случайно, оказалась очень гармоничной. С 17 августа и началась новая Яшина жизнь. Успешно сданные школьные экзамены ничем ему не помогли, баллов в Бауманку он не набрал, да и сам не понимал, зачем решил поступать – именно туда. Что ты делаешь сегодня вечером, – спрашивал Яша телефонную трубку, и трубка отвечала голосом Магды, – сегодня я люблю тебя, – и Яша, составив ладони ковшиком, просил у бабушки мелочь – на метро, ссыпал ее в карман, хватал с вешалки куртку и – бежал, летел – на «Молодежную», на улицу академика Павлова, где на первом этаже такой же пятиэтажки, как Яшина, жила Магда. Он всегда влезал через окно, находя в этом особый кайф – подтягивался на руках, громыхал жестью подоконника, и буквально впадал в крошечную кухню. Им было хорошо – вдвоем. Молодость нетребовательна к антуражу, молодости безразлична еда, у молодости совсем другой – вкус.

– Откуда я знаю? Ай, ну с виду так, немочь… бледная немочь! Да, шикса, а что? А что ты еще тут найдешь? Хорошо тебе там, а как мне здесь? – бабушка говорила громко, перекрывая гул телевизора и бульканье белья в выварке. – Приезжай! А, приезжай! И не надо меня пугать и давить на мою совесть! Ты его бросила на мне, а что хочешь сейчас? Вот, и жени его там! Забери, забери! Сделай мне больно и ему невыездным! Вот … – Яша слушал, поправлял очки и отпаривал джинсовый шов ткани, лежащей на сложенном вчетверо детском одеяльце. Такие разговоры случались раз в неделю – мама длинно перечисляла, что отправила в посылке, спрашивала, когда он уже поумнеет, на какие курсы пойдет, и чтобы телефон репетитора дал лично ей, и она будет знать, на что он тратит деньги, которые здесь, в Израиле, она, между прочим, зарабатывает, а не гребёт лопатою, как Яша в Москве… С бабушкой мама говорила про болезни и про Магду, заранее ненавидя её. Яша думать не хотел ни про институт, ни про бабушку, ни про маму – он весь был занят одной Магдой. Магда сказала то, Магда сказала это, мы вчера с Магдой, а завтра мы с Магдой… Хуже всех было Зине. Яша, пристегнутый к ней, казалось бы, навечно, спускаемый с поводка ею самой – пусть побегает! её Яша, перекусив поводок, убежал. В Магде Зина сразу почуяла не просто соперницу, а свою погибель, Магда просто перечеркнула Зину, перешагнула через неё и пошла дальше, а сзади побежал Яша. Неся в зубах перекушенный поводок. Если бы Яша поговорил с Зиной, повинился, раскаялся, дал бы Зине хотя бы одну минуту почувствовать прежнюю власть над ним! Но нет. Яша, завязывая узелки на принесенной Зиной в покраску майке, со смехом рассказывал, как Магда заткнула за ремешок милицейской фуражки сорванную с клумбы маргаритку, как Магда сделала занавески, оттрафаретив фото Брежнева у микрофона и повесила их дома, как Магда выпила на спор с ним 6 кружек пива в «Пльзене». Магда была в каждом слове, в каждом жесте, и Зина понимала, что, даже если она эту Магду отравит, задушит или пристрелит – её, Зинин, Яша – никогда не забудет эту… тут Зина, краснея даже мысленно, употребляя такие слова, произнести которые язык не повернулся бы. А Магда даже не давала себе труда узнать, кто это такая – Зина? Для Магды существовала только одна женщина – она сама. А Яша, выпрашивая у Зины денег – бабушка наотрез отказалась его кредитовать, говорил, пьяный от счастья, что вот, весной они с Магдой поедут на КСП, в Шатуру, хочешь с нами, а летом мы хотим автостопом в Коктебель, хочешь с нами? не понимая, что каждой фразой просто – убивал верную, любящую Зинку-Карасиху.