Зина переменилась совершенно. Ничего от прежней девочки не осталось, разве что чуть вздернутая верхняя губа, и открытый взгляд? Зина, вечная пофигистка, всегда и всюду опаздывающая, невнимательная Зина, рассеянная Зина, Зина, «считающая ворон», смешливая, некрасивая девочка – эта Зина сейчас говорила четко и убедительно, небрежно бросала на стол рисунки, фотографии, образцы материй, и говорила по делу! Понимал ли турок её тонкую иронию, или он переводил рубли в лиры, Яша так и не понял. Равно как и то, почему продюсер Бен оказался королем турецкой моды Кемалем, и куда делись тот, с неопределенным голосом и непонятная тетка. Турок кивал головой, щелкал бусинами четок и сладко улыбался.
– Ну, вот, я вижу, мы поняли друг друга, – Зина, вдруг ставшая похожей на Джейн Биркин, защелкнула дипломат, полный картонками с образцами пуговиц, – а вот, наш повелитель денима, Яша Измайлов.
– Измаил? – сочно спросил турок, – есть карашо! Джинсы! – он схватил Яшу за рукав куртки и потер ткань тем же жестом, каким считают деньги, – джинсы! Тамам! Кач? Не кадар кач?
– Он спрашивает, сколько ты хочешь, – Борис сидел на невесть откуда взявшемся канапе, обтянутым голубеньким репсом, – денег, сколько?
– За что? – изумился Яша, – я ничего не продаю?!
– Он хочет купить твою джинсовую коллекцию, – пояснила Зина, – её цеховики из Гудаута продают, с ними он договорился, но идея-то твоя. Также мы думаем о перспективном сотрудничестве, у господина Кемаля своя фабрика в Стамбуле.
– Блуджин! – важно сказал турок, – ярын!
– Пароход Светлов, – бормотнул Яша, – цигель-цигель, ай лю-лю…
– Кофе? – спросил потасканный юноша, втиснувшийся в кабинетик.
– По-турецки, – ответила Зина, – всем.
Когда турка спровадили, Зина повела Яшу – показывать мастерские. Она знакомила его с «девочками» – сосредоточенными женщинами без возраста, подставлявшими под иголку машинки ткань, с закройщицами – стильными молодыми женщинами, одетыми просто и дорого, с модельерами, манекенщицами и манекенщиками, с визажистами и прочим, необходимым для того, чтобы мода рождалась именно здесь, творческим людом. Яша норовил дотронуться до Зины, чтобы убедиться, что она живая и настоящая, и что все вчерашнее не привиделось ему во сне. Он даже шепнул ей на ухо – ты похожа на Биркин, на что Зина вежливо отрезала, – это Биркин под меня косит. – И сдула челку. Яша хотел спросить, долго ли они еще тут будут, но все никак не выпадал подходящий момент. Наконец, когда Зина ответила на все звонки, подписала кучу бумаг и села деревянный кофр, он подсел к ней и шепнул на ухо, – Зин? Заканчивай, пойдем домой, я соскучился… Зина, не поворачивая головы, отодвинула его, и сказала – я никогда не сплю с деловыми партнерами, Яша. Да? – деланно изумился он, – а как же – вчера? Вчера ты партнером не был, – Зина покрутила тяжелое серебряное кольцо, – кстати, мы бы хотели запустить и линию вечерних платьев, «Красно-Белое», «Red and White», поляки будут отшивать. А вот и лицо нашей коллекции, зацени? – и она развернула перед Яшей плакат. На фоне зубчатых стен призывно и нежно улыбалась… Магда.
– И джинсу она твою отрекламирует, кстати, – Зина махнула рукой в угол комнаты, где высились пачки ярких листовок, – супер профи художника взяли по рекламе, поработаешь с ним. Слегка шизанутый, но фанат, и чуйка хорошая. А Магда это да, то, что доктор прописал. Тоже, кстати, с придурью девочка, но фотогеничная, америкосам и туркам понравилось. Международное личико – никакое. Рисуй, что хочешь, – Зина следила за реакцией Яши, и он это заметил. – Как тебе?
