Нас слепили вспышки фотокамер. Звуки десятков голосов сливались в невообразимую какофонию. Я прежде никогда не задумывалась, сколько в таком небольшом городе журналистов. Оказалось много. Очень много. Сашина охрана едва справлялась, сдерживая поток людей. Мне казалось, что сюда не пришёл только ленивый и безногий, и то, потому что у него не было камеры.
Пробравшись к машине мужа, я остановилась и оглянулась. Сама не знаю, зачем, будто ждала, что кто-то крикнет: «Стой, не уезжай, твой сын здесь», что кто-то меня остановит. Адвокаты мужа общались с прессой, взяв на себя большую часть внимания собравшихся. У здания полиции было понатыкано множество машин. Были среди них и микроавтобусы с логотипами телеканалов, были и внедорожники, и легковые, и даже маленький жучок, у которого стояла длинноволосая девушка, чей силуэт показался мне смутно знакомым.
Я напрягла зрение, а она, будто почувствовав мой взгляд, неожиданно и едва уловимо помахала мне рукой.
— Кто это? — проследив за моим взглядом, Саша распахнул для меня двери своей машины и выжидательно замер.
Я мешкала. Всё смотрела на крошечную, по сравнению со всеми другими, припаркованными поблизости, машинку. Девушка приложила руку к уху, явно что-то пытаясь мне сказать, но тут меня уже осенило.
Это же…
— Кто это? — едва слышно снова прошептал Саша, пытаясь подтолкнуть меня к машине. — На нас все смотрят, сядь уже в машину.
Я упёрлась подошвами сапог в землю, что было силы, и осталась стоять на месте.
— Это моя подруга. И я уеду отсюда с ней!
— Надеюсь, твоя машинка ездит! Поехали, поехали… — вопила, забравшись в миниатюрную машину Топольницкой.
Алёна быстро справилась с удивлением и шоком. Сразу видно, психолог не минималках. Толпа журналистов кого хочешь вылечит от ступора и выведет из шокового состояния.
Мы тронулись с места, оторвались, а только потом меня прорвало:
— Устроили цирк какой-то! Неужели никто не понимает, что вся эта медийка идёт во вред?! Как похитителям платить выкуп, когда эти сволочи всюду свой нос суют?! Растрезвонят! Почему митинги разгоняют, а эту свору шакалов и не думают? Где логика?
— А кстати, да, как-то быстро эта новость забила всю повестку. Неужели полиция теперь сама на этом хайпует и зарабатывает?
— Думаешь, кто-то из полицейских сообщил журналистам? — с сомнением уточнила я, немного расслабляясь. — Я уже ничему в этом долбанном мире не удивлюсь.
— Ну, меня ты смогла удивить. — хохотнула Топольницкая, перестроившись в соседний ряд. — Ты как? Не считаешь, что твоя выходка была не совсем нормальной? Я всегда думала, что горе проще переживать вдвоём.
Я не захотела ей говорить, что именно из-за этого горя я и не уехала вместе с мужем. Не хотела быть с ним наедине. Боялась, что и эта ситуация нас всё равно сблизит и объединит.
— Да, проще… — выдохнула я, открыв сумочку. — А потом, после этого горя, ты чувствуешь себя всем ему обязанной…
— Слушай, ну а расследование, поиски? — с тревогой покосилась на меня Алёна. — Ты же не сама это всё устроила, правда?
— Что? — у меня от удивления даже телефон из рук выскользнул, упал на дно сумки. — Ты в своём уме вообще?
— Хорошо. Извини. Но что это тогда за побег? Как ты останешься не у дел? Ты просто хочешь развеяться?
— Я хочу, чтобы ты отвезла меня в больницу. — снова отыскав свой телефон, я сжала его в руке и повернулась к Алёне. — Давиду хорошо досталось. Можно позвонить, но я хочу съездить туда лично.
