Кусок не лез в горло. Я давилась бургером, сидя в машине у Алёны и раз за разом пыталась дозвониться мужу. Безрезультатно. Снова!
— Слушай, я, наверное, всё-таки домой поеду. — сердце снова заныло и тревожно сжалось. Чувство вины было тут как тут. — Саша не берёт… — проговорила и сама же его оправдала. — Не удивительно, после моей выходки. Наверное, если бы были какие-то новости, он бы дал мне знать. Не знаю. Я поеду. Сейчас вызову такси…
— Да ладно, отвезу я тебя домой. Успокойся. — без прежней экспрессии отозвалась Топольницкая.
Я кивнула, убрала недоеденный бургер, сделала большой глоток кофе, набрала отца и, прослушав механический голос, давший мне отворот-поворот, передумала.
— Думаю, это плохой вариант. Дождись моего отца. Я постараюсь вернуться.
Отправив папе сообщение, я вызвала машину и готова была уже в неё сесть, когда Топольницкая опомнилась.
— Погоди, а как я его узнаю?
Я обернулась. Пытаясь чётче сформулировать свой ответ, замялась, не находя подходящих слов.
— Он… Рябов. Не думаю, что много кто приедет в нашу гостиницу ночью заселяться.
Конечно, Алёне этого было недостаточно, но я на самом деле не знала, что ещё добавить. Мы не виделись с ним больше пяти лет. Я даже не знала, как он сейчас выглядит, сильно ли посидел, состарился ли, осунулся или располнел, какие привычки у него остались, а от каких он избавился.
— Я вернусь. — пообещала Топольницкой. — Мне просто нужно поговорить с мужем. Наши разногласия не должны отражаться на поисках нашего ребёнка. Это… неправильно.
Всю дорогу домой я винила себя за свою эгоистичную выходку. Моя столь не вовремя проснувшаяся гордость угрожала разрушить всё. Саша раньше меня понял, что мы должны держаться вместе. Я это признала слишком поздно. Пока не будет найден Коля, пока всё не уляжется, не забудется… нельзя позволять эгоистичным эмоциям управлять собой. Ни о каких обидах и мести речи быть не может, пока рядом со мной нет моего сына. Саша, папа… У меня не было никаких сомнений, что сообща им под силу всё. Любую армию разоружить, любых бандитов наказать, отыскать Колю в любой точке земного шара.
Я надеялась, что Саша поймёт. Он сколько раз уже делал это прежде. Давно, но ведь делал. Понимал, утешал, заботился, ставил мои потребности выше своих собственных… Мужу просто нужно было напомнить, каким он был раньше.
…но, как оказалось, напоминать было некому.
— Катерина Львовна… — на меня смотрела наша домработница, руки и душа моего дома, Валентина Михайловна, серыми, покрасневшими глазами, и гримасничала, явно пытаясь сдержать слёзы. — Как же так? Мы же тоже волнуемся. Что говорят? Кто такое мог сделать? Телевизор хоть не включай…
Внутри всё болезненно сжалось.
— А где Саша? — глухо прошептала я, вцепившись в перила. — Он ничего не сказал?
— Он не с вами? — женщина обернулась, уставившись на двери, а у меня в глазах от злости потемнело.
Не помня себя, я бросилась наверх, в свою комнату. Мне было абсолютно плевать, как я выглядела. Пальто, покрытое пятнами крови Давида и грязью, такая же одежда, вряд ли хорошо отмытые разводы поплывшей косметики и крови с лица влажными салфетками. Я знала, что в моём планшете должно быть объяснение, куда вместо дома поехал Саша, и я не думала ни о чём другом. Но объяснения там не было. Программа выдавала ошибку раз за разом, сколько бы я ни пыталась к ней подключиться. У меня больше не было доступа ни к геолокации, ни к телефону мужа.
