— Года два. — я кивнула и присела на барный стул. — Что-то да решили. И не мы, а я. Проблема же во мне. Это мне страшно трахаться с мужем. Это я шугаюсь от любого мужчины, кто приблизится ко мне на расстоянии вытянутой руки. Это для меня секс что-то ужасное. Саша… Саша здесь ни при чём.
— Окей. Расскажи мне тогда, что изменилось за это время. Я здесь, я слушаю, просто кофе нам сделаю. Ты будешь?
Я снова кивнула и начала свой рассказ:
— Психотропы или алкоголь помогают. От первых я отказалась, по объективным причинам. Думаю, их не стоит даже перечислять. Без второго никак… На трезвую голову я могу появиться обнажённой перед мужем, только если он будет смотреть на меня из соседней комнаты через веб-камеру. Говоря о самом сексе… — говорить было довольно просто, потому что я уже десятки раз прокручивала в голове этот разговор. — Пара минут от силы. Дальше поднимается паника. Только миссионерская поза. Я должна его видеть, чувствовать и понимать, что он сделает в следующую секунду. Минет ещё. С ним страха нет совсем. Никакой ненависти к мужскому детородному органу у меня нет. Я не хочу его укусить, покалечить… Ну, ты понимаешь. Я начала общаться с мужчинами. Правда, тоже под градусом. Панические атаки почти исчезли. Накрывает, если кто-то появляется рядом неожиданно, выходит из-за спины или касается меня до того, как обозначить своё присутствие. У меня появился мужчина водитель, воспитатель в детском саду у сына, постоянный заказчик и один из друзей мужа. С ними я постоянно общаюсь, контактирую, пытаюсь проявлять умеренную тактильность… Мне кажется, это имеет какой-то накопительный эффект, потому что чем дольше я это практикую, тем легче мне всё это даётся. Говорить о том, что я готова жить полноценной жизнью и выйти в мир, которым правят мужчины, которых полным-полно… не буду. Мне кажется, этого никогда не случится. Но прогресс есть. Есть ведь? — шумно сглотнув, я уставилась на женскую прямую спину. В отражении зеркал, что чередовались в шахматном порядке за бутылками с алкоголем на полках, я поймала задумчивый взгляд Топольницкой. — Да брось! — возмутилась я, по-своему истолковав то, что увидела. — Прогресс есть! Это же очевидно!
— Что у тебя с водителем?
Я растерялась. Алёна не просто проигнорировала мой выпад и нервозность, но и попала в самую цель, вычленив из моего, как по мне, долгого и содержательного, рассказа именно то, что меня к ней привело.
— А как ты поняла? — ошарашенно вопрошала я. — Про водителя…
— Невербальные сигналы.
Топольницкая обернулась и поставила передо мной чашку чёрного кофе. Кофемашина за её спиной продолжала тихонько жужжать, и это жужжание удивительным образом действовало на меня успокаивающе.
— Я его сегодня поцеловала. — выдала, как на духу.
— Это хорошо.
Я хотела было возмутиться от её оценки моего поступка, но вовремя прикусила язык.
— И? — она вопросительно приподняла бровь, скрыв её под густой чёлкой.
— И нас кто-то сфотографировал, тут же отправив снимок моему мужу! — сгоряча вскрикнула я. — Прекрасное хорошо, да?
— Как знать… — Алёна прищурилась и отвернулась. — Стало быть, водитель, остался без работы. Прекрасная возможность предложить ему за отдельную плату побыть… твоей игрушкой. Что ты почувствовала во время поцелуя?
Я не стала отвечать на её вопрос. Отхлебнула горячий кофе и, плохо скрывая раздражение, прошипела:
