Молодой человек, Генадий Борисович, сдержанно мне улыбнулся и отчитался:
— Сегодня лучше, Екатерина Львовна. Завтра уже можете выходить на полный день. Я сейчас приведу Коленьку.
Аверин Николай Александрович — мой самый большой начальник и моя самая большая любовь. Разумеется, речь о моём сыне. Ему четыре года. Он только недавно начал ходить в детский сад. Мы даже адаптироваться не успели, как ушли на больничный с бронхитом. Я была поначалу против мужчины воспитателя, но Геннадий оказался очень толковым и другие мамочки меня переубедили. Дело в том, что у Коленьки были небольшие дефекты речи, а у Геннадия Борисовича имелось соответствующее образование, да и его группа была не обычная, а логопедическая. Да и сыну он нравился…
Чего не сделаешь ради собственного ребёнка? Кто я такая, чтобы мои травмы мешали ему жить полноценной жизнью?
— Ма, это тебе! — пока я мерила шагами коридор, сын успел попрощаться с новыми друзьями и даже отвоевать свою поделку из пластилина. — Касиво, па-авда?
— Правда. Очень красиво. — улыбнулась я, взяв в руки что-то несуразное. — Ну что, давай одеваться? А твою красоту… мы пока на лавочку положим, да?
— Попобовать не хочешь? — лукаво улыбнулся почти что беззубым ртом сын.
— Такую красоту? — изумилась я, распахнув наш шкафчик. — Ну уж нет. Привезём домой, поставим на самое видное место и будем всем папиным друзьям показывать. Такая красота должна глаз радовать, а не желудок.
— Тогда я хочу настоящий кес!
— Кес?
— К-е-к-с. — старательно проговорил он.
«О-о-о-о-о, так это он мне кекс, оказывается, слепил.» — пронеслось в моей голове.
— Купим. Дядю Давида попросим, он нам целую коробку купит. Буду тебе выдавать на десерт кексы, значит.
Ведя почти что деловые переговоры, мы переоделись, переобулись, попрощались с воспитателем и, довольные результатом, выпорхнули из дверей детского сада, не забыв прихватить кекс из пластилина.
***
Я думала, что этот ужасный день никогда не закончится. Оказалось, что пугать может не только та или иная ситуация, но и ожидание. Неизвестность давила на плечи весь день. Конечно же, сын отвлекал. Если бы не он, я бы, наверное, окончательно чокнулась, потому что по приезде домой из детского сада, мы обнаружили, что Саши дома нет. Хорошо, что я не сказала Коле, что папа утром был дома и, скорее всего, взял сегодня выходной. Неудобно бы вышло. Он очень привязан к отцу. Сын мог очень расстроиться, если бы я его по дороге домой настроила на проведённый с папой день. Коленька очень за ним скучает. Он только полгода как перестал ждать его возвращения домой, начал засыпать сам, не дождавшись папу с работы…
Ох, чёрт, как же мне били по нервам его вопросы: «А где папа?», «А папа сколо?», «Когда уже папа пиедет?». Не знаю, как я это пережила. Когда у тебя есть ребёнок, правила игры значительно меняются. Ты не можешь ему сказать, что папа предпочёл компанию другой женщины семье. Не можешь объяснить, что для папы отдых, это не время, проведённое в кругу семьи или только с сыном, а нечто совсем другое. Ты ничего не можешь сказать или сделать. Ты становишься… заложницей. Заложницей обстоятельств.
«Саша, ты опоздал на ужин. Тебя ждать?» — отправив мужу сообщение, я тяжело вздохнула.
Я прекрасно понимала, почему сбежала я, почему хотела оттянуть этот разговор с ним… Но я не имела ни малейшего представления, почему Саша не стал меня догонять, не позвонил мне в течение дня, почему не пришёл на ужин, явится ли он сегодня домой ночевать… Я плавала в бесконечном потоке вопросов, на которые у меня не было ответов. Я тонула в них, не понимая, что происходит.
