— Ладно, — сдался он. — Дай мне четверть лучины, я подготовлю войско.
Была бы воля ведьмы, она вылетела бы из замка ровно в тот момент, когда прочитала о том, что сотворили логовцы. Но она понимала: Веренир прав, а потому быстро отправилась к себе в покои и сменила синее бархатное платье на серое шерстяное, которое не жалко испачкать в дороге. Через четверть лучины, как и сказал десница, они уже выезжали за ворота.
Их провожал только Витабут. Исха замечала, что после их победы над объединенными войсками империи и королевства, шуйца стал относиться к Верениру гораздо более терпимо. Она даже сказала бы «мягко», если бы это слово вообще можно было применить к этому человеку с холодными, как лед, и такими же светлыми глазами. В свои чуть больше пятидесяти зим он не имел семьи и, насколько видела ведьма, одиночество его ничуть не тяготило.
— Веренир! — окликнул шуйца, когда кавалькада почти покинула территорию замка через главные ворота.
Маг обернулся.
— Береги моих ребят.
Тот только коротко кивнул и дал команду всем двигаться быстрее.
Исха прекрасно понимала, почему Витабут так говорит. Несмотря на победу в войне, княжество сильно пострадало. И каждый хорошо обученный воин сейчас был на вес золота. Впрочем, Веренир взял с собой всего дюжину. Но зато самых умелых.
Исха сидела на своей белой с рыжими пятнами на спине кобылке. Она не захотела с ней расставаться, когда переехала в замок, справедливо решив, что ту послал ей сам Ясногорящий. Тем более Крапинка, как теперь звали лошадь, имела очень мирный нрав и покладистый характер. Идеальное животное для неуверенного в своих способностях всадника.
— Готова? — посмотрел на Исху Веренир, когда они выехали из столицы на тракт.
— А ты? — посмотрела она на мужчину. — Ты только оправился от ранения. Выдержишь?
— За меня не волнуйся, — он улыбнулся почти только одними глазами и протянул ей руку. Исха пожала ее и кивнула.
Десница подал знак рукой, который означал, что небольшой отряд должен пуститься в быстрый галоп.
Мыслями ведьма находилась уже не тут, а в поселении, где провела детство и юность. В месте, что она считала своим домом, пока жители, которых она не раз лечила и спасала от бед, не подожгли ее в собственном доме. И если бы не счастливое обстоятельство в виде человека, который теперь скачет рядом, ее не было бы на этом свете.
Она долго пыталась заглушить в себе чувство обиды. Не ненависти или злости. Нет. Глубокая обида на логовцев залегла в душе. Исха не понимала, чем заслужила столь суровое наказание. Теперь, когда она лучше владела своей силой, Исха понимала, что смерть девушки на площади вовсе не ее вина. Лишь глупое стечение обстоятельств. Но этим темным людям было невдомек. Они не принимали дары, которые маги могли давать им, а потому о них стоило просто забыть. Но ведунья не могла. Обида все еще разъедала ее изнутри, как бы она ни старалась забыть обо всем, что случилось с ней в той прошлой жизни, до того как она встретила Веренира.
В письме были описаны странные и не менее страшные вещи. Кто-то из логовцев обратил внимание, что над ребенком порхали бабочки. Да, бабочки вначале весны — это довольно редкое явление, но солнце порой припекало так, что и мухи просыпались. Почему же эти красивые существа не могли проснуться после зимней спячки? И почему местные решили, будто это признак того, что ребенок — колдун, как писал человек десницы в письме?
