Арина так и сидела на корточках перед первой своей находкой, заворожённо слушая старинную быль, не заметив, как грибная охота подошла к концу, и очнулась только, когда Баюр поставил у неё перед носом лукошко с горкой сморчков.
– Полное! – удивилась она, ухватясь за протянутую руку и вставая.
Уже выйдя на знакомую дорогу, она спохватилась:
– Тятенька сказывал, что ты ищешь древности. Какие-такие древности в наших краях?
– Камни, – ответил спутник без всякой задумчивости. Видно, ответ был готов заранее. – Они во всяких краях древние. Может, встречала в округе?
– А как же! – удивилась она неколебимой уверенности его голоса, а пуще того серьёзности прямого взгляда. Не отвернуться, не отмолчаться. – Только что в них интересного?
– Они долгожители. А потому несут в себе память времён. Знания далёких предков. – Баюр говорил о безмолвных и бессмысленных, как она до сих пор считала, гранитных лбах, торчащих из земли, точно о живых существах. – Если умеючи обратиться к старинному камню, можно и хвори лечить, и заклятья снимать, и судьбу провидеть.
– В самом деле? Наши бабы шушукаются, пересказывают друг дружке, как тайком бегали к Святому Камню с гостинцами да с мольбами.
– Святому Камню? – вдруг напрягся и прищурился Баюр. – А почему тайком?
– Так ведь батюшка воспретил, так во время службы и сказал: «Бесовский камень – сиречь наследье поганых язычников, кои суть есть еретики».
Баюр нахмурился и шёл молча, потом искоса взглянул на Арину:
– А ты была у Святого Камня?
– Девчонкой ещё. Когда тятенька брал меня на ярмарку. Камень на холме стоит, а супротив него на поле – ярмарки каждый год.
– И каков он?
– Ростом более сажени, – стала припоминать девушка, – а толщиной – дважды шире. Цветом неровен, крапчатый, с красноватыми разводами.
Баюр вздрогнул:
– С крапинками?
– Да вроде. Белыми и коричневыми.
– Покажешь мне его? – в синих глазах вспыхнул непонятный огонёк.
– Ты хочешь нынче отправиться?
– А что? Далеко? – разочарование заставило поскучнеть голос.
– Не то чтобы, – поспешила успокоить его Арина. И робко добавила, опасаясь отказа: – Я могла бы пойти с тобой, только испроситься надо у барина.
Баюр ничего не ответил, только улыбнулся ей.
Лесная дорога осталась позади. На соседнем лужке девочка в длинной рубашонке и белой косынке, завязанной под подбородком, прутиком подгоняла гусей, а те, не желая признавать власти над собой столь невеликого существа, тянули к ней шеи, шипели и трясли головками, похожими на кулаки.
Обогнув колодец, Арина свернула на сельскую тропинку, указывая на небольшой, но довольно крепкий дом, обнесённый плетнём, из-за которого выглядывала куча распиленных на пеньки брёвен. Зайдя во двор, Баюр молча снял рубаху и вместе с лукошком сунул Арине в руки. Колун лежал тут же, и вскоре он с хрястом делил пеньки на разлетающиеся в стороны поленья. Арина птицей впорхнула в сенцы.
Сквозь треск сухого дерева Баюр слышал, как чем-то гремели в избе, потом из трубы потянулся сизый дымок разжигаемой печи, не оборачиваясь, заметил метнувшуюся в ворота тень. Горы поленьев по обе стороны росли, а плечи начинали ныть, прося передышки, когда он оглянулся. Не старая ещё, уставшая женщина стояла, сложив руки на животе под передником, и смотрела большими серыми глазами, которые в точности унаследовала её дочь, только с возрастом утратившими ясность и лучистость, будто озёра, подёрнутые туманом.
