Девушка ненадолго замолчала, а после торопливо продолжила. Адемар чувствовал, как тяжело ей было говорить об этом. Повинуясь неясному желанию, передвинул кресло. Теперь он сидел так близко, что их с Джаксаей колени соприкасались. Она едва ли заметила перемены: так глубоко ушла в воспоминания.
– Его звали Норк. Мы полюбили друг друга с первого взгляда, но отец не позволил нам быть вместе. Мы бежали. Нас выследили и привели обратно в замок. Многие видели нас, и никто не заступился. Эллиарий назвал мой поступок предательством: любовь к человеческому мужчине он считал недопустимой, как и побег. Я так разозлилась, что напомнила ему о своей матери, но лучше бы молчала. Отец не терпел неповиновения и заставил меня отречься от любимого взамен на его жизнь. Мне ничего не оставалось, как согласиться. В тот злополучный вечер я будто умерла. Я превратилась в изгоя, ту, что покрыла позором весь род. Если бы не болезнь сестры, которой я одна могла помочь, не знаю, что со мной стало.
– О чем ты говоришь? Что с Аджитой?
– Дар предвидения слишком коварен и нестабилен, – ответила Джаксая. – После видений у сестры нередко случаются приступы. Я делюсь с ней своей силой, забирая боль. Моя покорность, мое молчание – часть платы за жизнь Норка.
– Поэтому ты согласилась на этот безумный брак?
– Ради него и сестры. Аджите тяжело пришлось бы без меня.
Адемар встал, несколько раз прошелся по комнате от двери к окну и обратно. Ему сложно было поверить, что Эллиарий так отнесся к дочери, но рассказ девушки многое объяснял. Теперь дракону стало понятно стремление жены держать сестру при себе. Кто знает, сколько раз та спасала ее от смерти, подвергая опасности собственную жизнь? То же самое она сделала для него. Незадолго до того помогала Аджите, поэтому ей было так тяжело. Узор сложился, но получился слишком мрачным и зловещим.
– С тем мужчиной ты больше не встречалась?
– Я видела его несколько лет назад. У него милая жена и мальчики-близнецы.
Джаксая произнесла эти слова ровным голосом, словно не раз повторяла их. Быть может, так и было, когда она пыталась успокоить себя.
– Если он забыл тебя, то тебе не стоит думать о нем.
– Да, он забыл. Забыл! – крикнула девушка. – Отцу было недостаточно моей клятвы. Он стер все воспоминания обо мне. Норк не узнал меня при встрече.
Джаксая глубоко вдохнула, но не заплакала. Она не казалась сильной, она была таковой. Гордая и смелая девушка откровенно призналась ему в том, о чем другая молчала бы, опасаясь за свою репутацию. Не испугалась нарушить клятву, зная, что Морелум сурово карал за это.
– Ты не боишься? – спросил дракон, остановившись напротив нее.
Джаксая поднялась ему навстречу и ответила:
– Мне нечего терять.
– А жизнь?
– Разве это можно назвать жизнью?
– Мы оба пленники, но я устал повиноваться чужой воле.
Адемар не просил разрешения ни в первый раз, когда осторожно коснулся губ Джаксаи, ни позднее. Целовал ее жадно, исступленно. Ласкал податливое тело. Вдыхал аромат бархатной кожи – свежесть леса после дождя, травы, солнца.
Сперва она казалась робкой, но с каждым новым поцелуем, с каждой расстегнутой пуговицей платья становилась смелее. Отвечала на его ласки без тени смущения.
Дракон уложил девушку на кровать и только тогда почувствовал сопротивление. Узкая ладонь уперлась в его грудь. Он легко мог бы преодолеть это препятствие, но такая победа не прельщала его. Сдержать нараставшее желание оказалось сложнее, чем он думал, но Адемар попытался взять себя в руки. Сделать это, видя блестящие глаза, припухшие от поцелуев губы, слыша сбивчивое дыхание Джаксаи, оказалось тем еще испытанием.
