– Смелее, – подбадривал его пожилой мужчина. – Консумация не просто подтверждает факт брака, но и создает сильные связи между супругами, в том числе и магические.
– Значит, я не смогу ей помочь! – с горечью бросил Адемар. – Не смотри на меня так.
Лекарь несколько раз моргнул, прежде чем до него дошел смысл сказанного.
– Я живу не первую сотню лет, многое повидал, но таких странных браков не припомню. Зачем жениться, а после отказывать себе в радостях супружества? – покачал головой и добавил:
– Если так, то попробуй говорить с ней. Больная должна чувствовать, что нужна тебе, и бороться за свою жизнь, если она действительно нужна.
Разговаривать о чем-то с малознакомой девушкой, которая ничего не могла сказать в ответ, было сложно. На память приходили только обрывки отчетов, полученных с границы и прочитанных накануне. Вряд ли они заинтересовали бы его жену.
Адемар говорил с ней о своем прошлом и будущем, в котором драконы больше не будут изгоями. Он не верил в мир с людьми – их жизнь слишком коротка, а память еще короче, – но надеялся, что однажды два народа достигнут взаимопонимания. Глава рода ра-Менур стремился убедить его в этом. Пытаясь доказать возможность мирного сосуществования давних врагов, даже перенес свою резиденцию на границу с человеческими землями, чтобы быть ближе к людям. Все силы бросил на то, чтобы найти общий язык с королем Легарна и не допустить новой войны. Адемар поддерживал его, но никогда не понимал этой надежды.
Дракон говорил и удивлялся тому, что в его жизни не осталось места для любви, дружбы, простых радостей. Многочисленные обязанности вытеснили их, превратившись в проклятие и спасение. Если бы не они, то сошел бы с ума от тоски и отчаяния – мечты остались мечтами. Брак не принес той радости и удовлетворения, коих он ждал от союза двух любящих сердец, а сам он превратился в зануду, озабоченного только делами Долины.
Ра-Фарнасс не заметил, как задремал, но сон его был чуток. Он вздрагивал от малейшего шороха и проснулся тут же, стоило ему почувствовать движение рядом. В спальне было темно, но Адемару было довольно лунного света. Он видел глаза Джаксаи – теплые, медово-карие, настороженные. Дракон и сам удивился, заметив в собственной спальне постороннего, но еще сильнее его удивили слова жены.
– Живой, – прошептала она. – Я так боялась не успеть.
К чувству вины добавился стыд, заставив Адемара отвести взгляд. Дракон поспешно встал, уточнил, нужно ли позвать лекаря, слуг, но девушка отказалась. Только попросила стакан воды. Держала его с трудом, и супруг был вынужден помочь.
– Теперь отдыхай. Завтра тебя осмотрят, а потом ты все расскажешь. Я устал от недосказанности. Мне только дома не хватало интриг.
– Обещаю, – отозвалась девушка, выдержав его взгляд. – Ты мог бы…
Дракон не знал, о чем собиралась просить его жена, поэтому поступил так, как посчитал нужным. Вернулся в постель, устроившись с краю, потянул покрывало, чтобы укрыть их с Джаксаей. Никогда еще не чувствовал себя так неудобно рядом с женщиной. Она не была ему чужой – их отношения сложно было назвать каким-то одним словом, – но и родной не стала. Утром лекарь подтвердил, что жизни Джаксаи ничто не угрожает, но запретил ей любые волнения.
Разговор пришлось отложить еще и потому, что едва за драконом закрылась дверь, как появилась Аджита. Она тут же бросилась к сестре, расспрашивала о ее самочувствии, о причинах болезни, игнорируя мужа. Весь день она будто нарочно попадалась ему на глаза, но ничего не говорила, лишь укоризненно смотрела. Возможно, ждала извинений, но если кто-то и заслуживал их, то только Джаксая.
