Влечение вечности - страница 36

Август хмурится. Жестом просит дать ему снимки. Болезнь яису. По большому счету, перескоки все-таки опасны. Потерпи слишком много неудач в попытках вторгнуться в чужое тело – и твое собственное начнет выгорать изнутри, не в силах справиться с напряжением многократных выходов и входов каждый раз, когда тебя вышвыривают назад. Давно Август не слышал о таких случаях. После Отты – ни разу. Наверняка известны и другие, но никто не доводит их до сведения дворца, ведь официально перескоки запрещены. Люди просто мирятся с потерей. Если уж выросшую во дворце сводную сестру Августа не смогли спасти, у любого другого жителя Сань-Эра мало шансов выжить, как только начинается выгорание.

– Убийство? – гулким голосом предполагает Галипэй от двери. – Болезнь яису может быть кем-то вызвана.

Если убийца достаточно проворен. И вселяется в чужое тело, потом покидает его и сразу же вселяется обратно, пользуясь другими телами, оказавшимися поблизости, но всякий раз возвращаясь в одну и ту же жертву. И тогда ее тело, в котором заперта ци, вспыхивает и выгорает, обрекая жертву на смерть.

Лэйда наконец поворачивается к Галипэю и поджимает губы.

– Да, убийство, – подтверждает она. – Но…

– …но тогда почему трупы выглядят вот так? – заканчивает за нее Август. Взглянув на телохранителя, он коротко манит его пальцем, и Галипэй торопливо подходит. При виде снимков его серебристые глаза широко раскрываются, вбирая свет кабинета.

– Это же…

– Сыцанское приветствие, – подтверждает Лэйда. – Уму непостижимо. Откуда в Сань-Эре сыцани?

Локти разведены в стороны, кончики пальцев соединены, большие пальцы выпрямлены – получается треугольник. В любом учебнике, где говорится о войне Талиня с Сыца, уже во вступлении встретится изображение сыцанского приветствия – гордый жест нацеленного на завоевания воинственного народа. Вот только у обоих трупов на фото он выглядит кривым и неловким, потому что их руки сложили таким образом уже после смерти. На первом снимке обгорелый труп лежит в заднем помещении какой-то лавки. Помещение скудно обставленное, почти пустое, но по полу разбросана фольга в черных пятнах от выпаренного дурмана. В зависимости от своих предпочтений некоторые игроки сначала уносят добытые монеты в укромные места вроде этой лавки, до отказа накачиваются наркотой, а уж потом отправляются за оружием.

Второй снимок похож на первый. Обгоревший труп в помещении… какого-то завода, догадывается Август. Вокруг трупа – детали машин, искореженные пружины и сломанные рычаги, закинуть которые с глаз долой в дальний угол было, наверное, самым быстрым способом навести порядок.

– Даже если они проникли за городскую стену, – рассуждает Август, – откуда у них личный номер?

Лэйда хранит молчание. Галипэй хмурится все сильнее. Правила Талиня остаются незыблемыми с самой войны с Сыца: нет личного номера – нет хода в Сань-Эр. Два города потому и были обнесены стеной, что представляли собой последнюю крепость до того, как Талинь наконец победил в войне. Расположенный на юго-востоке королевства и похожий на карте на хвостик, Сань-Эр стал последним прибежищем целого народа в трудные времена, означал поражение его врагов, а теперь в этом отдаленном углу страны билось сердце Талиня. Раньше вдали от побережья имелись и другие крупные города, но, превращенные некогда в поле боя, они так и не оправились, а тяжелые потери и нерадивые чиновники усугубили их упадок. Со временем переселиться в новую столицу глубинке стало проще, чем заново отстраиваться и решать прочие задачи; если Сань-Эр развивался, строил новые заводы, изобретал новые технологии и устанавливал более совершенные вышки связи, остальные провинции словно деградировали, не сумев прекратить утечку рабочей силы. Слишком многие члены Совета уже сетовали на то, что в подчиненных им провинциях множатся города-призраки, – досадная трата ресурсов, хотя их здания можно было бы снести, а землю отвести под сельскохозяйственные угодья в соответствии с навыками, преобладающими у населения за пределами стен Сань-Эра.