– Я? – сипло отзывается парень, то есть Вэйсаньна. – Принцесса Калла, лучше бы ты о себе побеспокоилась.
Калла замирает. Дыхание застревает у нее в горле, внутри все леденеет.
Она попалась. Кто-то все знает.
– Отвечай сейчас же, – требует она, – пока я не…
Ее кулак уже сжат, пальцы стиснуты так сильно, что суставы ноют от боли, натягивая грубую ткань перчатки. И тут в конце переулка появляется какая-то женщина – вздрагивает, увидев, что происходит впереди, перекладывает корзину с покупками из одной руки в другую.
– Что тут?..
– Стой! – кричит Калла, вскидывая руку.
Слишком поздно. Как только женщина подходит достаточно близко, яркая вспышка озаряет хмурый день, прочерчивая дугу от парня к ней. Калла не успевает проморгаться, чтобы избавиться от отпечатка вспышки, словно выжженного на сетчатке, а женщина уже влетает в строение и несется вверх по лестницам, бросив свою корзину с покупками. Надо же было кому-то из доброжелателей явиться сюда именно в этот момент.
– Что это было? – спрашивает с земли настоящий гонец. Он моргает, теперь глаза у него пурпурные.
Если в другие тела невозможно вселиться только в тех случаях, когда в них уже кто-то вторгся, Вэйсаньна рождаются будто уже сдвоенными, хотя на самом деле ци у них всего одна. И если сами они с легкостью способны завладевать телами других людей, завладеть в ответ ими не может никто, даже если Вэйсаньна полностью покидает родное тело, оставляя этот пустой сосуд валяться в состоянии стаза на земле. Королевская гвардия всецело состоит из Вэйсаньна, в дворцовой страже их большинство; благодаря такой защите королевская семья Саня с легкостью удерживает престол, устраняя угрозы для безопасности еще до их возникновения.
Калла вполголоса чертыхается, подхватывая упавший сверток.
– Купи больше оберегов. В тебя только что вселялись, – бросает она гонцу. И тоже взбегает по лестнице, на кратчайший миг успев увидеть, как Вэйсаньна исчезает в коридоре второго этажа, ведущем в соседнее строение. Почти весь Сань оплетен сетью проходов и коридоров, а стены, которые когда-то были обращены наружу, теперь служат перегородками между жилыми помещениями. Притормозив у очередной развилки, Калла снова замечает Вэйсаньна в одном из никчемных окон, каких полно на каждом этаже. Только эти окна и указывают на то, что когда-то прежде, до того как городские строения стали сливаться одно с другим, образуя единое целое, они находились на некотором расстоянии друг от друга.
– Эй! – рявкает Калла.
Вэйсаньна не сбавляет скорости, и Калла бросается в погоню, грохочет тяжелыми ботинками, врываясь на следующий этаж строения. Здесь многолюдно. Слишком много народу разглядывает товар в лавках, теснится, придирчиво изучая мясо, висящее на крюках. Калла держится поближе к витринам, надеясь обойти толпы по краю, но, угодив прямо в груду волос у парикмахерской, чуть не падает. С отвращением передернувшейся Калле остается лишь слиться с толпой в середине прохода и вполголоса выругаться, едва избежав столкновения с парой, несущей в починку громоздкий персональный компьютер.
Перескоками получилось бы двигаться гораздо быстрее, но Калла этого не делает – и не будет. Она просто не сбавляет шаг, прижимая локтем к телу мокрый сверток и не выпуская беглеца из поля зрения. Вэйсаньна будто дразнит ее. Каждый раз, когда ей уже кажется, что след потерян и неизвестный затерялся в слишком густой толпе покупателей или за спинами рабочих со стройки, несущих длиннющие доски, Калла снова замечает его впереди – на краткое, но достаточное время, чтобы последовать за ним вверх по лестнице или свернуть в следующий коридор. Торговые районы сменяются жилыми и наоборот, холодные каменные стены то расходятся, чтобы вместить лавки и склады, то придвигаются чуть ли не вплотную, высвобождая больше места для квартир. Все вверх и вверх, и она тоже взбирается, пока вдруг Вэйсаньна не появляется прямо перед ней и Калла не совершает рывок по лестнице – до нелепости крутой, почти вертикальной, с каждым прыжком одолевая по три ступеньки и ударившись о дверь наверху.
