И серебристый.
Ветерок эти шелка тревожит, растягивает иные полотнищем, узор за узором раскрывая, а боярыня сидит бездвижна, не человек – кукла парпоровая. Лицо набеленная. Волосы башней, в коию воткнуты цианьские спицы с бубенцами да висюльками золотыми.
И хороша она.
До того хороша, что вздыхаю я… знаю, для кого рядилася. И знаю, что зазря.
А потому цокаю нашей лошадушке, чтоб шагу прибавила. До заходних ворот нам полгорода объехать надобно. Да через торговую слободу, где своих телег полно.
Проехали.
Протиснулися, когда сами, когда криком и грозьбою. И грозилася не я, но дед Михей, который зело руглив был. Ох и матюкался ж он! Люд честный ажно рот раскрывал, слухаючи. Я и то пару словесей запомнила и про себя повторила. В жизни-то всякая наука пригодится…
…за то и получила клюкою по хребту.
- Ишь, набралася, внученька! – дед Михей сопел грозно. – Где ж это видано такое, чтоб девка ругалася? Выкинь дурь из башки своей!
И по голове уж клюкою.
- Деда! – возопила я, а стражники знай, хохочут. Это мы аккурат к воротам подъехали, стало быть. – Этак ты мне весь розум выбьешь!
- Было б чего выбивать! Бабе розум, что шаленому коню свобода… и себе во вред, и другим не на пользу… а вы чего постали? Не видитя, человек домой спешит!
И ужо страже грозится…
…ох, и языкаст он был, всем досталося, окромя царя… но ничего, пропустили и даже дороги мне пожелали доброе. Чего на сие пожелание дед Михей ответил…
- Не кривись, Зославушка… - дед Михей по бочке постучал. – Он ведь и в самом деле существует, дед Михей из деревни Корвзята, и внучка его, Михалина, младшая и самая спокойная, иные-то с Михеем не ладят. Вот и отрядила ее родня с дедом торговать, потому как бочкарь он славный, на все царство Росское известный, только не с норовом его на рынку стоять, всех покупателей ославляет, а Михалина – девушка тихая…
…и неказистая. Невысока, полновата, конопата. Глянула я на себя в зеркальце украдкою. От девка, этаких на дюжину десяток.
- И каждый третий четверг дед Михей привозит свой товар на продажу. Останавливается в «Веселой курице», у сродственника, который один готов терпеть его придирки и сквернословие, потому как сам таков. К приезду Михееву вытаскивает он флягу сливянки, которой на дня три отдыха хватает, аккурат, чтоб Михалина распродалась… после вот Михей с опохмелу злой, злей обычного, садится на телегу… на этой седмице не свезло. Привез Михей товар для одного купца, но тот торговаться вздумал, вот Михей и уперся.
Бочки я потрогала. Надо же, будто настоящие.
Гладенькие.
Хорошие.
- Да и сродственник Михеев приболел, вот и не заладилась поездка.
- А…
- Настоящий Михей ногу подвернул, а одну Михалину отпускать отказался, как и прочих сродственников своих, которых за дураков держит. Сам бочки повезет, когда отойдет малость.
- Это, - я только и нашлася сказать, - удачно вышло.
А дед Михей усмехнулся так, кривенько:
- Удача подготовку любит… а Михей свою внучку, которую единственную толковой считает. Вот и припрятывает для нее, когда медяшку, когда две, а когда… приданое собирает, чтоб выдать за хорошего человека…
Я кивнула.
Вот же… не чаяла того, а все одно в чужую жизнь заглянула.
…ехали мы до Полушек, которые аккурат перед столицей раскинулися, мимо дворов постоялых, мимо кабаков и трактиров… выехали за поля пшеничные, и через лесок сосновый, где нас и ждали.
- Это что дееться-то? Что дееться? – громогласно возмутился дед Михей, поскребываючи лысоватую маковку. – Здоровущие лбы да без дела маются!
