Модными темами современного каунселинга являются общение, диалог, межличностные отношения. Здесь существует достаточное количество различных подходов и теорий, поэтому обратимся лучше к обсуждению теневого аспекта консультирования в процессе вышеуказанной встречи. Возникновение тени в большей степени относится не к тому, что происходит между людьми, а к тому, что происходит внутри каждой личности. Поэтому если в нашей работе желателен какой-то прогресс, то мы обязаны заглянуть в себя. Психология должна начать работу с изучения внутреннего мира самого психолога.
Аналитики, консультанты, социальные работники относятся к людям, которые выявляют и решают самые различные проблемы. Мы предчувствуем беду еще до того, как человек обращается к нам, задаем вопрос сами: «В чем дело? Что происходит?» Встреча начинается не только с психической проекции[5] человека, обращающегося за помощью, но и со встречного намерения профессионала оказать помощь. Пользуясь языком анализа, мы сказали бы, что контрперенос наличествует еще до начала контрпереноса. Мои ожидания здесь, со мной, пока я жду, что в мою дверь постучат.
Действительно, контрперенос присутствует с самого начала, поскольку некое бессознательное стремление заставляет меня выполнять такую работу. Я могу внести в свою работу такой смысл, как желание спасти в себе раненого ребенка, и тогда каждый человек, обращающийся ко мне за помощью, будет моим собственным несчастным детством, требующим, чтобы его раны были перевязаны, нуждающимся в теплой отеческой заботе. Или, напротив, я все еще могу видеть в себе заботливого сына, желающего вывести своего отца или мать, заблудившихся в темном ночном лесу, к свету и обновлению. Тот же архетип родитель – дитя может, например, влиять на нас, когда мы ощущаем в себе потребность повлиять на взгляды родителей или даже наказать их и распространяем это чувство на все старшее поколение, отвергая его идеалы и ценности.
Потребности существуют всегда. Я не мог бы выполнять свою работу, если бы не испытывал такой потребности. Но мои потребности принадлежат не только мне; на более глубоком уровне они соответствуют также потребностям других людей. Как человек, приходящий ко мне, нуждается в моей помощи, так и я нуждаюсь в нем, чтобы проявить свою способность такую помощь оказать. Помощник и человек, нуждающийся в помощи, социальный работник и человек, ощущающий потребность в социальной помощи, потерянный и обретенный – всегда идут вместе.
Однако нас воспитали так, что мы скрываем от других свои потребности. Идеальный мужчина, воспитанный в традициях западного протестантизма, проявляет свое «сильное Эго» в независимости. Испытывать в чем-то нужду означает быть зависимым, слабым; нуждаться – значит неизбежно подчиняться другому. Обсуждение того, чем такая позиция грозит более слабой и женственной стороне человека, мы вынуждены перенести в последнюю главу. Но здесь необходимо отметить, что между потребностями и призывами едва ли существует различие. Призыв воспринимается в большей мере как приходящий извне, тогда как потребности представляются «моими», приходящими изнутри. Отвергать призыв опасно, ибо это означает отвергать свою сущность, которая «трансперсональна». Но не является ли отказ от потребности столь же опасным? Потребности являются не только личными. У них есть объективный уровень; например, мое желание быть с вами – не только моя личная потребность, но и объективное требование наших отношений, внутренний голос, высказывающий просьбу их сохранить. Потребности делают нас человечными; если бы мы не нуждались в других людях, если бы мы могли сами удовлетворять свои потребности, то человеческого общества не существовало бы. Хотя я не могу удовлетворить свои потребности, возможно, я смогу удовлетворить ваши. Хотя я не могу понять себя, я могу помочь вам понять вас, как и вы можете помочь мне. Такая взаимность – часть принятия друг друга и любви друг к другу.
