Внутренний свет - страница 5

Как я уже упоминала, моя мама – домохозяйка. Вся её жизнь однажды сузилась до семьи. Это слово вмещало в себя уйму обязанностей и горы ответственности:

Муж, страстно желающий внимания и тепла.

Дочь – желанная, единственная и такая талантливая.

Дом – двухэтажная мечта её детства.

Участок у дома – лишённый заботы, с покосившимся забором.

Домашний очаг – поддерживать тепло которого мама считала своим долгом.

Согласитесь, немалые задачи на плечах хрупкой молодой женщины? Сказать, что она уладила всё – не сказать ничего.

Двухэтажная мечта порой походила на свалку, но то лишь от неутомимой любви к перестановкам. Рядовым понедельничным утром мама могла решить, что синяя стена в гостиной или камин – жизненно важные элементы. Тогда дом превращался в проходной двор, а мама сияла, как полированный медный чайник.

Мы не нуждались в её внимании, не таскали куски и бутерброды. Семья обросла традициями, которые мы бережно хранили и не нарушали из года в год.

Сад наполнял маму таинственной силой, даровал ей энергию на воплощение всех задумок.

Незаметно для меня выход на задний двор оброс крылечком и фигурной лестницей, а после буквально оброс вьюном, протягивающим свои щупальца до самой крыши.

От крыльца тянулась мощёная тропинка, открывающая идущему оазис в каменных джунглях, расположенный по обе руки.

Справа мама высадила ароматные гиацинты, соседствующие с душистой чиной, разбила маленький водоём, оформила каменный выступ-водопад, гоняющий воду из пруда на камни – и так по кругу. Шумный и озорной, он вписывался в картину, как родной.

По левую руку в цвет гиацинтам ковром стелились маттиолы и флоксы. Цветущие в разное время, они кустились будто бы круглогодично.

Любимым же местом силы каждого члена семьи была беседка, полностью покрытая и будто бы состоящая на 90% из виноградной лозы.

В детстве она казалась мне таинственной пещерой зелёной горы. Зимой – ледяной иглу снежного человека. Сейчас же выполняла функцию «домика на дереве», в который никто не совался без разрешения.

Беседка стояла в самом конце двора и стеной прилегала к забору. Это открывало доступ к самым забавным сценам соседской жизни. Она дарила тишину и покой, защиту, в которой я так нуждалась.

Порой я убегала туда на обед, затаскивая, как паук в свои сети, всё самое важное: ноутбук, кофе, печенье, наушники и любимую подушку – радугу.

Возможно, вы решили, что я всегда пребываю в полном унынии. Нет. Порой я забываю о случившемся, и мой день начинается так же, как и сотни других счастливых дней моей уже прошлой жизни. В эти дни я редко подхожу к зеркалу, а порой и вовсе забываю хоть разочек в него взглянуть.

Папа увлекает меня за собой в пучину неотложных и неразрешимых домашних дел, тогда утро идёт в суматошном и радостном наперекосяк.

Я искренне люблю его по-детски наивные заботы: он хмурит нос так, что морщинки, пролегающие от начала брови до спинки носа, сдвигают очки к самому его кончику. Затем переносица медленно разглаживается, отправляя мудрые складочки на самый верх лба. Глаза округляются, а на губах играет едва уловимая улыбка.

И папа громко заявляет что-то вроде:

– Маргарет, ты только посмотри на это! Кто-то снова ночью ушил мои парадные брюки! Я надевал их месяц назад, а сегодня они отказываются застёгиваться! Нужно срочно установить видеонаблюдение за домом и вычислить этого жулика!

Тогда мама заливается смехом, а я заговорщицки щурю глаза и обещаю заняться этим вопросом вплотную после завтрака и бросить все силы, дабы наказать злоумышленника.