Уха дымилась на столе, свежеиспеченный хлеб был нарезан такими крупными ломтями, что на одном ломте помещалось несколько кусков сала.
– Вкусно? – Богиня моего желудка доставала квашеную капусту из бочки, стоявшей в углу небольшого, но очень уютного дома.
– Не то слово, хозяйка, – ответил я, громко прихлебывая уху.
– То-то же. Кто ж смотрит достопримечательности на голодный желудок? Сейчас и баньку затопим, а уж утром, как светает, пойдем смотреть.
– Так ведь еще не стемнело?
– Так вы ж еще мои пироги с мясом не ели!
– А у меня ведь сегодня день рождения, – неожиданно вспомнил я.
– Так что ж мы сидим? – всполошилась хозяйка. – У нас же выпить есть! А ну-ка, где он ее прячет?
Она полезла в нижний ящик комода. При слове «он» я заерзал на стуле, словно неопытный любовник, которому рано или поздно придется прыгать в окно. Наконец решился спросить:
– Кто это – он?
– Да муж. Знаю же, что есть. Знаю, что ж тайком от меня попивает. Сейчас, сейчас, найдем мы его запасы! – Постоянная привычка вставлять букву «ж» в каждой фразе делала ее речь жужжащей. Я мысленно сравнил ее с пчелой.
– Может, не стоит? Без разрешения? – Я все еще чувствовал себя не в своей тарелке.
– Да где ж его допросишься теперь? Ищи свищи. На охоту уехал, так это ж дней на пять, не меньше.
– А на кого у вас тут охотятся? – искренне поинтересовался я.
– На уток в основном.
– Пять дней на уток? Должно быть, их тут уже не осталось.
Хозяйка, наконец, поднялась с колен и выпрямилась в полный рост. От усердных поисков самогона она раскраснелась еще сильнее. В руках у нее была бутыль с мутноватой жидкостью.
– А я ж не задаю вопросов, на которые не хочу получать ответы. Меня так бабка учила. Хочешь скандала – спроси, о чем догадываешься, и дай себе вволю накричаться и бей скалкой, окромя головы, а хочешь мира в семье – так дождись, пока сам расскажет, а того и глядишь, обида пройдет и рассказывать будет не о чем.
