Первой возмутилась Кристина:
– Тебе не кажется это наглостью?
– Мне кажется это гениальным. Только вот есть все равно хочется. Осторожней, краски еще не высохли. – Лиза остановила подругу, попытавшуюся убрать холст со стола.
– Мне наплевать. По-моему, она над нами издевается.
– А по-моему, ты немного завидуешь, что сама не смогла бы нарисовать так же. Попрошу у соседей картошки. Надеюсь, у них еще остались кое-какие запасы. Пожарить ее ничего не стоит.
В то время как две ее голодные подруги искали пути перевести духовное в физическое, Ева бродила по Арбату. Она рассматривала портреты, которые художники писали с натуры. Прохожие нерешительно расставались с наличными, но желание увековечить себя побеждало экономику. Наибольшей популярностью пользовались те умельцы, которые применяли «фотошоп»: уменьшали носы, убирали двойные подбородки и морщины под глазами. Видимо, именно такой результат хотели видеть те, кто терпеливо позировал чудотворцам. Ева с любопытством наблюдала за работой художников и думала о том, что сама она еще не скоро примется писать портреты. Самое главное, что должен передать художник, думала она, это состояние души. Глаза – вот что отличают сотни похожих лиц с одним ртом и носом, двумя бровями и разным овалом лица. Ямочки на щеках и шрамы на лбу или подбородках – все это лишь причудливое сочетание родительских генов, умноженное на образ и условия жизни. А вот глаза – это что-то особенное, в них хранится давно забытая боль или разочарование, через них можно заглянуть прямо в душу и увидеть даже то, что сам человек пытается скрыть. Но иногда, что самое страшное, в глазах царит пустота, как будто Господь забыл вложить в тело душу и под красивой оболочкой таится всего лишь сладкий обман. Когда в конфете не обнаруживается начинки, наступает разочарование.
– Ну что может быть страшнее разочарования? – Последнюю фразу Ева, должно быть, сказала вслух, потому как тут же услышала на нее ответ:
– Неизбежность. Неизбежность всегда хуже разочарования. Она не оставляет никакой надежды.
– Простите? – Ева обернулась и увидела рядом с собой высокого молодого человека.
– Видите, как тесен мир? Никак не ожидал встретить вас сегодня, да еще в таком лирическом месте.
– Что вы имеете в виду?
– Старый Арбат – одна из самых колоритных улиц Москвы. Здесь собираются все непризнанные дарования.
Ева улыбнулась:
– Вы знаете, я очень люблю это место. Особенно когда темнеет, зажигаются огни, и все преображается как по волшебству.
– Даже вольные художники и музыканты? Позвольте! Все они выглядят одинаково: сосредоточенными и несчастными снаружи и отрешенно счастливыми внутри.
– Почему вы так говорите? Откуда вы можете знать?
– Я знаю это наверняка. Это вот они могут не знать. Художники специально говорят, что хотят быть ближе к народу, что только так можно получить реальную оценку своего творчества. На самом деле им только кажется, что их талант не признан. Спрос на их картины не может быть показателем внутренней реализации. Пойдемте, я должен показать вам кое-что.
Сама не зная почему, Ева дала свое молчаливое согласие, и они двинулись вдоль улицы. Молодой человек продолжил свои рассуждения:
– Должен отметить, иногда здесь и вправду встречаются самородки. Им подчас не хватает наглости или веры в себя для того, чтобы прыгнуть выше, и они довольствуются маленьким ежедневным подвигом вместо того, чтобы остановиться, подумать и совершить большой. Растрачивая себя на суету, невозможно сотворить ничего стоящего. Разве не так?
