Во тьме окаянной - страница 4

– Вот что удумало бесово племя! – Казак хватил кулаком по столу. – Это ж надо додуматься, нечисть плодить!

Савва вновь перекрестился:

– Их вера темна, как и способы защиты земли от пришельцев…

– В чем тут защита, мать их в душу! – выругался казак. – Защита в бойцах да бойницах, а тут одна потеха бесовская да погибель души!

– Не скажи… По их поверьям, навыши вселяются не в соплеменников, а выбирают племена соседей, которые изводят. Даже после того, как упыря изобличат и убьют, проткнув колом сердце, он возродится в своей земле менквом, продолжая истреблять и пожирать пришельцев. Оттого-то зыряне и норовят извести колдунов, потому и прежний сибирский хан Едигер под страхом смерти запрещал волхования со блудом…

– В былые времена, – подтвердил Строганов, – и новгородцы, и поморы знали: раз пришли на Югру за пушниной, значит, после в дружине упырь объявится. Даже обычай был купанием оборотня проверять. Ежели кто связанный не тонул, того тотчас в подвалы монастырские на покаяние, а после – на отчитывание к старцам, пока молитвами беса не изгонят. Про то в Новгороде по сей день сказывают, да и в летописях указания имеются…

Данила подошел вплотную к Семену Аникеичу и шепнул на ухо:

– Потолковать бы с глазу на глаз.

Строганов отпустил послушника и казака, оставшись с Карием наедине.

– Басни это, сказки. – Данила посмотрел на череп без интереса. – В Валахии и не такое видывал, да упыри на поверку простыми уродцами оказывались. Вот и люди твои на вогул из-за охотничьих угодий наговаривают. И беды, и страхи ваши оттого, что война с Сибирью близко, да вы сего видеть не хотите. Только же напасти в суевериях не отыскать…

– Постой, а как же помешанные казаки? – возразил Семен. – Яков из Чусовой о сем подробно батюшке расписал, так, что под кожей мураши бегают.

– Ты к делу чертовщину не примешивай, – обрезал Карий. – Надо лазутчиков взять – возьмем, волков перебить – перебьем, шаманов да князей вогульских урезонить – миром усмирим или силою принудим признать власть Строгановых. А изобличать уродцев да искать упырей – дело пустое…

– Ты и вправду не веришь?

– Не верю, – спокойно ответил Карий. – Если бы и поверил, то такого значения не предавал, страх делу не помощник. Можно и своей тени насмерть испугаться…

Семен вышел из арсенала, но через мгновение вернулся с увесистым свертком.

– Опять диковина вогульская?

– Диковина, да только не вогульская, а немецкая. Разворачивай.

Перед Даниилом лежал изысканной работы двуствольный пистолет с рукоятью, отделанной серебром. На ней были изображены сцены охоты не то на волков, не то на оборотней.

– Прими подарок от Строгановых. На Ливонской войне трофеем взят, – пояснил Семен. – Одним выстрелом разом две пули посылает: верхняя бьет в голову, а нижняя – в сердце.

Данила осмотрел пистолет. Добротное, дорогое оружие большой убойной силы; чтобы его заполучить, Строгановым пришлось хорошо заплатить…

– Вот еще… – Семен выложил перед Карием кошелек. – Трать сколько надо. И грамоту за подписью Аники возьми – с ней да деньгами любые дороги открытыми будут. Савва и Черномыс с тобой поедут, пригодятся. Розыск в землях наших учинишь, службу к новой зиме окончишь. Успеешь?

Данила взял со стола грамоту, набитый серебром кошель и уверенно сказал:

– Успею.

Благовещенский собор плыл над утопающим в снежных волнах Сольвычегодском, парил над замерзшей Вычегдой, скользя по лазурным высям пятью золочеными куполами. Савва посмотрел на храм и перекрестился: после снежной бури он казался новым ковчегом, в который однажды войдет для спасения каждая живая душа.