Вода, в которой мы рыбы - страница 16
– Ты кем в армии был? – спросила она внезапно.
– Автослесарем. Чинил двигатели и коробки передач.
– Если понадобится, «Хёндэ» сможешь починить?
– Думаю, что смогу. А что?
– У мужа старая модель. Но чинить её не надо… Если попросит, откажи.
Мальцев улыбнулся.
– Я уже пятый год этим не занимаюсь…
Но, увидев её лицо, прибавил:
– Откажу.
Возле школьного забора Женя остановилась.
– Вон наш дом показался.
– Я знаю, были когда-то с Матеусом. Ещё до армии. Первый подъезд, второй этаж…
– Прощаемся. График мой запомнил?
– Да.
– Тогда до встречи!
1.6. Мать
Когда Мальцев садился в пригородный пазик, было ещё совсем темно; дорогой рассвело, и на последних километрах в лобовое стекло, в глаза водителю, уже било яркое солнце. Мальцев всю дорогу смотрел в окно, хотя поначалу за ним ничего не было видно.
Степная полоса зимой не балует игрой красок, но деревни вдоль трассы вносили живую ноту в серость пейзажа. Да редкие встречные машины нарушали замёрзший покой уставшего от спячки мира.
Выйдя на пенсию, мать пожелала перебраться в деревню. Её предки никогда в сёлах не жили, и родственников там никаких не было. Поэтому найти подходящий дом под продажу оказалось нелегко. Очень не хотелось выкинуть деньги, а затем обнаружить, что дом не приспособлен для жилья. Помогла старинная подруга по работе. Когда-то, очень давно, она приглашала Зинаиду Петровну к своей родне, вместе с маленьким Володей. Маме с сыном поездка на природу тогда чрезвычайно понравилась.
Потом этот дом опустел и стоял целый год с заколоченными окнами… Тогда-то Зинаида Петровна его и купила почти за бесценок, лишь часть денег попросив у сына, чтобы не влезать в долги.
Поначалу домик представлялся как летняя дача, но затем Зинаида Петровна обзавелась курами, беспородным псом и приблудившейся кошкой, и теперь оставлять живность на зиму было не с кем. Поэтому квартиру в Кудойске пришлось сдать внаём, а сама Зинаида Петровна жила в деревне круглый год.
Сын навещал её регулярно: привозил свежий хлеб на несколько дней и муку – чтобы она пекла сама. Да и просто так – поговорить…
Сейчас Володя сидел на кухне под самодельным абажуром с одинокой лампочкой, а мать старалась угодить ему салатом и бутербродами.
– Думаю, не завести ли козу, – сообщила между делом.
– Для чего?
– Коза ухода не требует. Выгони её со двора, она и жрёт всё подряд. А козье молоко – полезное.
– Лучше самогонный аппарат заведи. Сахар да дрожжи привозить буду…
– Чем же лучше-то? Одно другому не помешает… – мать подхватила тему, но Володю коза пока не увлекла.
– Скажи, почему, когда вы с отцом разводились, ты на алименты подавать не стала?
– Я ж тебе сотню раз говорила: Сёмка больше всего на свете платить алименты боялся… Кричал на суде, что семью хочет сохранить. А как я сказала, что никаких денег с него брать не собираюсь, так он сразу и согласился… Судья аж в голос хохотала.
– Мам… Мне тридцать пять… И всё равно, если что: был твой Сёмка моим настоящим отцом или нет. Но я как-то думал в последнее время… Не выдерживает критики твоя история. Скажи как есть: не был, да?
Зинаида Петровна стояла, повернувшись к плите. Однако после слов сына повернулась через плечо.
– Самогоночка-то есть у меня. Брала у Наташки аппарат. По осени несколько банок варенья сварила, да три банки, вишь, забродили… Ну, я их на бражку и пустила. А потом у Наташки аппарат взяла, перегнала… Много не вышло, литра два всего… Попробуешь?