– Почти. Обычно два-три зверька на брата выходит. Редко бывает, что скотинку не подберёшь.
– И тебе нравится это? Со зверями сравнивать?
– Нет. Просто работать легче. Если видишь, что перед тобой хомяк, то к нему и относишься как к хомяку, а не как к собачонку. Меньше нервов, больше пользы.
– Наверно, дети тебя любят?..
Она быстро пожала плечами.
– Скажешь тоже – любят! На голову не лезут, уже хорошо.
– Ну а я кем показался? – спросил Мальцев неожиданно для самого себя.
Женя посмотрела ему прямо в глаза.
– Я ж сказала – лось-олень. Бегемота чуток было… Сегодня вот волком пришёл… А щас, как спросил, – лисой смотришь.
– Ничего себе! Калейдоскоп у тебя!
– Морочить голову не хочу. Время покажет; я ж тебя не знаю пока…
«Пока! – зацепился Мальцев за слово. – Значит, какой-то интерес к моей персоне есть». И почуяв, что может затянуть паузу, быстро спросил:
– Ну а сама себя представляешь кем-нибудь? Или это только для других?
– На кой тебе? – моментально среагировала она.
– Интересно. Насколько объективна твоя система.
– Я – это я…
Женя резко отвернулась к окну, представ Мальцеву частью затылка, так, что он видел лишь мочку её левого уха.
– Можешь считать ёжиком, – произнесла затем. – Только не спрашивай, почему.
– Да хоть крокодилом, – рассмеялся он. – Хозяйка – барыня!
Женя обернулась к нему. Глаза её смеялись.
– Хорошо! Пусть будет крокодил.
Они немного посмеялись, а затем наступило молчание. Желая прервать его, Мальцев вернулся к теме:
– И ты полагаешь, не меняются дети с возрастом?
– Меняются, конечно. А всё равно такие же остаются. Моим первым по восемнадцать, но, мне кажется, я и теперь каждого узнала бы. Кто хитрый, кто подлый…
– Ничего себе, как ты о детях!..
– Я не о детях, я о людях. А люди – какие в колыбельке, такие и в могилку. Так мой отец говорит…
– А братья-сёстры у тебя есть?
– Младший брат есть. Но я его лет десять не видела уже. Я и отца-то редко вижу. Он в райцентре, в соседней области.
– Ты не местная?
– Нет. Приехала после школы. У нас мне сразу сказали: не поступишь, вот и метнулась в Кудойск. Здесь конкурс меньше… Жила в общаге… К отцу только на каникулы приезжала. А брат у nác в город поступил. А после армии в Москву махнул…
– Ты про отца всё время говоришь. А у меня нет отца. Был когда-то, в раннем детстве. Но мать с ним развелась и даже на алименты не подала почему-то…
– Может, он не родной был?
– Да не… Вроде родной…
– А у нас мамы нет. Умерла, когда я в восьмом классе была…
– Сердце?
– Да, сердце. А что?
Мальцев вспомнил про Надю. Там тоже было сердце…
– А почему ты про отца сразу решила, что не родной?
– Родной бы и спрашивать не стал. Сам бы деньги присылал. Ты ж его сын!
Мальцев застыл от изумления. За тридцать пять лет такая простая догадка ни разу не пришла ему в голову.
– У моей бывшей жены тоже мама от сердца умерла, – сказал он, чувствуя вновь возникающую паузу. – Она тоже в школе училась, только в девятом классе.
Женя улыбнулась:
– Давай о грустном в другой раз. Всё ж знакомки, а не помин!
– Хорошо. Я на заводе работаю. Чиню разные станки: токарные, фрезерные, сверлильные. Врачую технику, образно говоря.
– А мужа моего хорошо знаешь?
– Через Матеуса. В смысле – через Зайкина. Получается, давно, но не близко. Мы с Зайкиным в школе дружили, а с Юрой он в техникуме учился. Как и с Полковником…
– Зайкин – Матеус? – она подняла брови, усмехнулась: – Хорёк дошлый! А Полковник молодец. Лихо в гору прёт! Правда, у него и отец мент, сына с детства тащил… И теперь дети у них с Валькой на карьеру прицелены. Младше моих, а уже волчатами смотрят.
