Вода, в которой мы рыбы - страница 31

Вместо него открыл свою старую сказку. Ту, что когда-то принесла успех. Подумал, что не перечитывал текст уже года два. Вначале, после шумного успеха, как и многие на его месте, он попытался скорее выбросить её из головы. Переключиться, чтобы тень старой работы не нависала над новой. Потом один раз как-то перечитал – и снова отложил.

И вот теперь вновь решил глянуть. Начал и, пробегая абзац за абзацем, прочёл без остановки до конца.

Далеко на востоке и немного к северу от наших мест, в стороне от большой дороги, на многие километры простираются леса, непроходимые настолько, что кажется, будто никогда вовеки не ступала здесь нога человека. Так думал и я, пока не наткнулся среди деревьев на древние развалины. Заворожённый, шёл, продираясь через подлесок, находя тут и там следы старинных строений, одиночные камни, а кое-где даже поваленные временем куски стен, давно поросшие травой и обжитые муравьями…

Но больше всего удивила меня встреча со старухой, столь древней на вид, что, казалось, одно дуновение ветра способно разметать её в пыль.

Старуха как будто возникла из-под земли и уставилась на меня неподвижными глазами. Я вздрогнул: угольки зрачков застыли в прозрачных озёрах белков. Несмотря на ветхий вид старухи, взгляд этот был чрезвычайно осмысленным и целеустремлённым, словно взор хищной птицы, выглядывающей из-под облаков добычу. Через секунду я понял, что добычей был я…

– Здравствуйте, бабушка! – произнёс я, вежливо поклонившись, словно подчиняясь чужой воле и сам себе удивляясь.

– Какая я тебе бабушка? – проскрипела в ответ старуха, словно услышав оскорбление, но тут же сменила тон на более ласковый – А впрочем, наверно, бабушка и есть… Зачем пожаловал, путник, во владения мои?

– Брожу просторами земными, ищу правду и неправду, быль и небыль, – ответил я так, чтоб ненароком не обидеть её.

– Быль и небыль, говоришь?.. – взгляд стал ещё пристальней, и паутина глубоких морщин подёрнулась в усмешке. – Что ж… Коль не врёшь, пойдём, покажу тебе такую быль, что давно уже небыль.

Она повернулась, стукнула своей палкой-посохом о землю и пошла, шаркая, по траве, не оборачиваясь, словно зная, что я безропотно иду за ней. Несмотря на ветхость, передвигалась она быстро, даже, я бы сказал, по-юному легко, продолжая постукивать палкой оземь, и после каждого постукивания, как казалось мне, густой лес расступался, раскрывая впереди ровную тропинку, которая смыкалась сразу за моей спиной.

Шагали долго, но вышли наконец на поляну, на которой там и здесь торчали из земли бугры, бывшие, видимо, когда-то камнями, но давно покрытые перегноем и заросшие травой.

– Нечасто встречаются люди в этих краях, – промолвила старуха, не по годам ловко присаживаясь на одну из кочек, видимо, хорошо ей знакомую.

– А сама-то ты, бабушка, откуда будешь? – спросил я, садясь на соседнюю.

Старуха не ответила, лишь пристально посмотрела на меня. Затем закрыла глаза и заговорила. Говорила она так, словно в сотый раз пересказывала эту историю и знала каждый поворот мысли; и от плавности слов дребезжавший поначалу голос её стал вскоре казаться мне отчётливым и ясным.

– Видишь все вот эти камни? – начала она рассказ и, не дожидаясь очевидного ответа, продолжила…

– Когда-то на этом месте располагалась столица древнего царства. Название её тебе ничего не скажет, но был это красивый светлый город, жили в нём многочисленные ремесленники и мастера, а также художники и артисты. Весело и без бед жили горожане, а с ними и жители окрестных сёл, и ни на миг не смолкало веселье в древнем царстве… Возможно, из-за того, что трудолюбивы и жизнерадостны были здесь люди, а возможно, оттого, что правили ими мудрый царь Додон и прекрасная жена его царица Елена. Крепко любили царь с царицей свой народ, заботились трудом и чаяниями его, и народ за это платил им тем же.