Смотрю в сторону открытого балкона и понимаю, что у меня есть небольшой, я бы сказал призрачный шанс попытаться сбежать. Вот только сработает он в том случае, если я действительно знаю ценную информацию, и по мне сразу же не откроют огонь, а попытаются задержать. В сложившейся ситуации, в которую лучше было бы изначально не попадать, я иного варианта сейчас не вижу. Лучше использовать призрачный шанс выжить, чем сдаться без боя.
Нервы на пределе, как натянутая тетива. Делаю вдох, прежде чем сделать резкий рывок со стула, и сбить с ног того араба, что наставил на меня автомат.
И тут я услышал знакомый звук. В комнате что-то металлическое упало на пол и покатилось. Взгляд сразу выхватил рядом с ногами одного из арабов гранату.
Я резко отпрыгнул в сторону, прокатившись по полу. Но взрыва не произошло.
В комнату ворвался боец в гражданке, бронежилете и с пистолетом-пулемётом. Двигаясь вдоль левой стены, незнакомец тут же застрелил араба с оружием. Следом в комнату ворвался ещё один высокий боец, который открыл стрельбу по двум арабам, так и не успевшим вскинуть автоматы.
Один из арабов, который разматывал верёвку, упал со мной рядом и начал захлёбываться кровью. Серый пол постепенно окрашивался в алый цвет.
Радван начал стрелять, но очередь прошла рядом с третьим вбежавшим бойцом. По главному из арабов стреляли, но тот успел сделать шаг на балкон.
Не прошло и секунды, как Имад исчез, спрыгнув со второго этажа, засранец.
Вставать я не торопился, пока каждый из вошедшей группы спецназа не опустил оружие. А то, что эти ребята именно «спецы», было ясно по их движениям.
Зашли по так называемой «диагонали» – друг за другом, становясь спиной к одной из стен. Данный приём обычно применяют тогда, когда зачищаемое помещение последнее и не нужно двигаться дальше. Ну и экипировка у парней соответствующая.
Бронежилеты израильской фирмы «Рабинтекс», а в руках у каждого пистолет-пулемёт УЗИ. Как бы теперь мне не стать объектом на допросе МОССАДа.
– Чисто! – начали по одному докладывать бойцы на русском языке.
Я почувствовал небывалую лёгкость. Будто с меня подняли бетонную плиту. Свои!
– Чего лежим? Встаём, товарищ Карелин, – подошёл ко мне один из бойцов.
Я протянул ему связанные ладони. Боец помог мне встать, вытащил нож и аккуратно разрезал верёвку.
– Далеко не уходите. Есть пара вопросов, Алексей Владимирович. Мы зря что ли за вами следили, – сказал один из членов группы.
Целая группа спецназа пришла спасти моего реципиента. Точнее, уже меня. Похоже, что я представляю особую ценность для этих ребят.
– Вид у тебя не очень, писака, – сказал подошедший ко мне боец, взглянув на разбитую голову. – Всё указывает на то, что ему сильно дали по голове.
– Шуточки у тебя сегодня так и прут. Проверяйте убитых и уходим, – сказал боец, стоящий напротив меня, и стянул с лица балаклаву.
Передо мной стоял парень лет двадцати пяти. Лицо осунувшееся и сильно обветренное. Кожа была бронзового оттенка. Если бы не потрескавшиеся губы, подумал, что он на море загорел.
– Лёша, вы меня первый раз увидели? – прервал мои рассуждения боец.
– Вы…, а зачем следили? – спросил я, хотя вначале думал узнать, как зовут этого человека.
Память отчего-то дала мне понять, что передо мной сотрудник КГБ. Зовут Казанов Виталий Иванович. И у меня с ним есть общее дело.
– Для того чтобы вы были в целости и… сохранности, – присел Казанов на корточки рядом с разломанным фотоаппаратом. – Как говорит один мой друг: «своих не бросаем».
