Воин Девы - страница 39

Свавильд отчетливо помнил, что в день их первой встречи незнакомка не понимала ни слова на языке фьордов. Неужели эти «чертовы кошки» столь способны к освоению чужой речи? Нет, тут точно не обошлось без колдовства. Говорила ему бабка: «Не связывайся с чужеземками. Они все – ведьмы!» Выходит, права была бабка! И вопреки изначальным намерениям, великан все-таки заговорил.

– Что тебе нужно, дочь неведомого народа, понимающая язык норвеев? Хочешь позабавиться с пленником или у тебя есть что-то, что могло бы меня заинтересовать?

Девушка не смутилось грубоватым обращением Свавильда. Пообщавшись с Танглом, она уже знала, что обходительность не относится к достоинствам мореходов.

– Я пришла предложить тебе занятие. Повелительница амазонок предлагает тебе обучить нескольких воительниц некоторым приёмам боя, принятым у твоего народа. Ты искусен в обращении с мечом, а Афине угодны умелые воины. Наши земли расположены слишком далеко, чтобы бессмертные когда-либо могли свести нас в поединке, а воинское искусство имеет свою цену. Служители Девы не пожалеют золота и самоцветов (девушка чуть запнулась выговаривая малознакомое слово) чтобы отблагодарить благородного наставника.

– Хорош благородный наставник! – прорычал Свавильд. – Сначала держат на цепи, как бешеную собаку, а потом предлагают ещё и учить их за это.

Сероглазая понимающе кивнула, признавая правоту собеседника.

– Я понимаю возмущение достойного служителя Одина. Однако, если ты принесёшь «клятву меча», пообещав не причинять вреда моим соплеменницам, тебя немедленно освободят.

– Какую клятву?! – в первое мгновение Свавильду показалось, что он ослышался. Откуда желторотой чужеземной пигалице знать о высшем законе норвеев? Но потом призадумался. Несмотря на богатырскую силу, Свавильд отнюдь не был тупоумным громилой, как считали многие. Подвижный разум морехода и воина быстро просчитал, каким образом запретная информация могла оказаться у боевитой девчонки. Ой, не зря они Тангла с того света вытащили. Как ни крути, а бабья хитрость, похоже, в который раз оказалась проворнее мужского ума. Не упоминая больше о своей несвободе, Свавильд перевёл разговор на предложение царицы амазонок, беззлобно ухмыльнувшись в светлую бородку. Тоже мне, воительницы нашлись, мышам на потеху! Срамота, да и только! Мало им в мужскую одежду вырядиться, да оружие нацепить, им еще воинскую науку постигать понадобилось.

– И во сколько же воины Матери оценивают мои боевые познания?

– Воины Девы, – мягко поправила его амазонка. – Великая Мать не нуждается в воинах. Однако, для тебя различия не важны. Илгмар предлагает тебе за уроки цену трёх рабов золотом, или боевого коня. А, может быть, северного воина больше заинтересует ратный доспех? Или вот это… – Амазонка протянула вперед золотистую загорелую руку. – У меня есть кое-что для тебя, малыш Одина.

Свавильд посмотрел на то, что протягивала ему собеседница, и почувствовал, как в груди трепыхнулась отчаянная ребячья радость. На узкой ладони, покрытой мозолями от рукояти меча, покоился позеленевший от морской воды амулет в форме кошачьей головки. Височная подвеска его матери. Крошечная вещица, оставшаяся на память о той, что привела его в этот мир. Никто из норвеев не знал, что стало с родителями Свавильда, отправившимися однажды на вечерний лов. Свавильд сам видел, как оттолкнул от берега верткую долбленку отец, и мать махнула на прощание рукой семилетнему отпрыску, отправляясь в привычное короткое путешествие. Они с братом в тот вечер долго смотрели на узенькую полоску северного заката, в которой растворились родители. Растаяли, чтобы никогда больше не ступить на камни родного фьорда. Быть может, их забрал в свое царство ненасытный морской бог. А быть может, кто-то из проплывающих мимо драккаров приобрел в ту ночь пару новых рабов для продажи на рынках Гардарики. Только с того дня больше никто и никогда не встречал Орланда Рыжего и его беловолосую Гретхель. А двум маленьким сыновьям, осиротевшим в мирное время, остались на память лишь отцовские ножи, да парадные украшения матери. Отправляя брата на обучение в Гардарику, Свавильд разделил незамысловатые серебряные подвески. Одна осталась у него, а другую он подвесил на крепком кожаном шнуре на шею младшего братца, Свана. Серебристые полукружья в форме кошачьей мордочки, стали для них чем-то вроде семейного талисмана.