Волчий путь - страница 42

— Добрый день, мисс Солтер. У вашей матери снова приступ.

— Что произошло на этот раз? Она снова жалуется на персонал?

— Нет, это все произошло после просмотра новостей. Кажется, в этой программе были вы.

Мина выдохнула и посчитала про себя до пяти.

— Я сейчас приеду.

Выбор пал «быть плохой дочерью», оставив на потом «быть плохой журналисткой» и «быть плохой подругой». А, может быть, потому что, когда ты на дне, становится все равно, если кто-то водит по воде.

В дороге и в клинике, она ловила на себе взгляды прохожих. Стоило выбрать невзрачный образ, ее внешность слишком запоминающаяся.

— Кто бы мог подумать, что программа настолько популярная, — пробормотала Мина, когда женщина в лифте застыла от удивления вместо того, чтобы нажать нужный этаж.

Она снова вернулась в свои пятнадцать лет, когда в ее жизнь вошла Марша Филипс и вывернула жизнь наизнанку перед всем миром. Над ней смеялись в школе, унижали, считали помешанной. Кричали «волк», указывая ей за спину, а когда она в испуге оборачивалась, хохотала и подвывали.

Но хуже всего было дома.

«Дьявол играет с тобой. Но я не дам ему твое грешное тело и душу».

Прозвучали слова матери в голове. Спина болезненно заныла.

Из палаты матери доносились крики. Но медсестры на посту не спешили, уже привыкшие к буйству миссис Солтер. В палате была только одна медсестра, увеличивающая дозу успокоительного в капельнице.

Седовласая и с пожелтевшим лицом Мойра Солтер лежала на кровати. Она визжала, проклинала и призывала Господа себе в помощь. Но лишь двигалась ее голова и чуть подрагивала левая рука как в конвульсиях. Остальное тело было намертво приковано к постели.

— Мама, успокойся. У тебя снова поднимется давление.

Взгляд женщины упал на дочь в дверях. И на секунду она замолчала. Затем ее лицо искривилось, как у младенца, приготовившегося к крику.

— Это все ты! Мое проклятье! Как долго ты еще будешь порочить наше имя?! Грешница! Дьявол поработил твою душу!

Мина устало положила сумку на стул и повернулась к медсестре.

— Все в порядке, я с ней побуду.

Женщина ободряюще ей улыбнулась и вышла, плотно закрыв за собой дверь. Когда они остались вдвоем, Мина придвинула стул к кровати и села рядом с матерью. Единственной рукой, которой могла двигать, Мойра пошевелила, и Мина взяла ее за руку.

Привычно Мира отключилась от происходящего и погрузилась в свои мысли. Под ядовитое шипение матери, сквозь боль от впившихся ногтей в руку. Скоро Мойра устанет говорить и напрягать руку, тогда она успокоится. Причинять боль Мине было лучшим лекарством для нее.

И каждый раз, когда ей звонили из клиники или когда она получала счета за лечение матери, или когда она выходила из больницы с кровоточащей рукой, ей хотелось бросить все и рвануть в Хьюитаун, штат Алабама. Туда, где ее отец пастор до сих пор играл роль праведного служителя Господа, которому сочувствовали из-за больной жены и странной дочери. Ворваться прямо посередине службы и призвать к ответственности того, кто свой долг выполнял только перед паствой. Оставив дочь на истерзание жены, а как только и жена стала беспомощной, то и о ней забыл. Дочерний долг, так он говорил.

Мина дождалась, когда мать затихнет, и освободила руку. На запястье остались кровавые полосы. Мина даже не поморщилась.

— Никому не говори, что видела Зверя. Иначе он придет за тобой.

Донесся до Мины шелест голоса матери, когда уже повернулась, чтобы уйти. Девушка замерла и обернулась, но мать уже не обращала на нее внимание, цокала языком и что-то рассматривала на потолке. Годы парализованного состояния сказались на ее душевном состоянии. Мина уже подумала, что та говорит о Звере, но нет, конечно же, она имела в виду, что за ней придет Дьявол.