Закончив записывать объяснение, Лазовой прочитал вслух то, что записал. А потом дал его подписать вначале Николаю, а потом его отцу.
Затем, обращаясь к парню, сказал – предложил:
– Ну, что. Поехали за мотоциклом.
Повернувшись к Александру Ивановичу, продолжил:
– И Вам придется поехать с нами. Ведь он, – милиционер кивнул на Николая, – пока что несовершеннолетний. Один обратно ехать не сможет.
– А Вы его…?
Но не успел закончить фразу хозяин дома, как его перебил Василий Федорович:
– Нет, конечно. Задерживать его я не буду. Тем более что уголовное дело пока не возбуждено. А следователь у нас в линейном отделе в Минске. Я ему передам все материалы, а он уж пусть решает, что делать дальше с парнем. Мне главное было найти угонщика и сам мотоцикл. Угонщика нашел. Осталось найти и изъять сам мотоцикл. Так, давайте собирайтесь. Туда я Вас подвезу на нашей машине. А обратно самим придется добираться. Поэтому деньги на обратную дорогу возьмите.
После не долгих сборов, они вчетвером вышли из дома.
Нина Захаровна и Татьяна молча проводили их, не выходя во двор.
Около ворот стоял старенький «Москвич 412». Теперь таких авто на наших дорогах днем с огнем не найти.
Но он был такой маленький, что Александр Иванович с трудом поместился в него.
По приезде в город Лазовой заехал домой к потерпевшему. И уже потом вместе с ним поехали изымать мотоцикл.
Надо сказать, что и так в машине до этого было полно людей. Но как говориться в тесноте, да не в обиде. С трудом, но Семенов тоже поместился в ней.
Николай показал, где стоит дом Щебельских. Он действительно располагался почти напротив того места, где стояло административное здание дистанции пути.
Мотоцикл цел – целехонек, лежал в сарае. Это здорово обрадовало потерпевшего. Ведь ему мотоцикл был нужен позарез. Он даже после разговора с Ковалевским – старшим согласен был забрать, как он сам сказал, заявление из милиции. Но теперь все решал Лазовой.
Оформив протокол изъятия мотоцикла, получив от потерпевшего расписку о получении техники в целости и сохранности, и, что он претензий к сотрудникам милиции не имеет, отобрав объяснение у Геннадия Щебельского, Лазовой подвез Ковалевских к железнодорожному вокзалу, и отпустил их домой. При этом предупредил, чтобы завтра в десять часов утра они оба явились к нему в кабинет, который располагался на втором этаже здания железнодорожного вокзала. Тогда он после разговора с начальством, решит, что будет дальше.
Отец и сын поехали домой.
Не стану описывать, как и с помощью чего разговаривал отец с Николаем дома. Какие слова он нашел для него. Какие конкретные действия осуществил. Потому, что, как я понимаю, это не для слабонервных.
Но утром следующего дня оба они подошли к двери кабинета линейного пункта милиции.
По внешнему виду Николая не было видно, какие меры принимал к нему отец накануне.
Отдышавшись, Александр Иванович постучал в дверь.
Из кабинета раздалось:
– Входите.
Осторожно войдя в кабинет, Ковалевский – старший промолвил:
– Это мы. Здравствуйте. Вы сказали, чтобы мы приехали утром. Вот. Приехали.
– Проходите. Присаживайтесь, – Лазовой жестом руки указал на стулья, которые стояли около стола, за которым он восседал, как король.
Николай, как и вчера, старался не смотреть на оперативника. Поэтому тупо уставился взглядом в пол. И сидел напряженно, периодически потирая ладони.
После того, как вошедшие расселись на стульях, Василий Федорович продолжил, обращаясь к старшему Ковалевскому:
