– Саша, – сказала она твердо. – Я вижу, что ты нездоров, и, возможно, уже давно. Позволь мне теперь позаботиться о тебе. Пошли, я провожу тебя, а поговорим утром…
– Какая заботливая у меня сестричка, надо же, – брат словно опомнился от ее слов и взглянул на нее повнимательнее. – Право, материнство всегда меняет женщин в лучшую сторону, вот еще одно доказательство. Спасибо за участие, конечно, но я вполне себе здоров, а при горячках я никогда не брежу, да будет тебе известно. И готов продолжить разговор.
– Если разговор продолжится в таком же духе, в каком он начат, то я лучше к себе пойду, – твердо проговорила Мари.
Александр вздохнул тяжко.
– Право слово, тебе действительно нужно знать больше. Раз уж тебе не озаботились сказать ранее.
Сбросив верхнюю одежду, сестра и брат прошли в гостиную и уселись на оттоманках перед догорающим камином.
– Я уже знаю про заговор. Катя рассказала, – произнесла Мари. – Честно говоря, я не знаю цели заговора.
– Лучше и не знать, ибо там не одна цель была, а много, – произнес Саша. – Скажу тебе, что в нем состояли и я, и Никки наш. Не дошло до того, чтобы действительно вступать в их глупое общество, но о том, что там творилось, я наслышан весьма хорошо. Никто из них не умел держать рта на замке, когда дело касалось важного…
– То есть, их предали? – Мари отстраненно посмотрела на него.
– Можно сказать и так… Только предали их обстоятельства, – вздохнул ее брат.
– Одно мне непонятно. Зачем в заговор нужно было вступать Сержу… Или Мишелю Орлову, например? Если, насколько я поняла, они пошли против государя из-за недовольства и обид, причиненных им. Но не вижу, чтобы мой муж пострадал бы как-то в карьере для того, чтобы идти против государя… – последнюю фразу Мари произнесла весьма неуверенно, так как периодически слышала разговоры, что «при таких заслугах и знатности просиживать в сей дыре бригадным генералом – здесь дело нечисто», и не знала, что на такие речи ответить. Рассказывали, что на маневрах, состоявшихся двумя годами ранее, похвалив выучку Днепровского полка, входящего в дивизию князя Волконского, государь добавил: «Пусть князь и впредь занимается своими непосредственными обязанностями, а не политикой, в которой, если честно, он ничего не смыслит». Тогда Мари хотелось спросить, какое касательство ее муж имеет к политике, и почему он не должен ею заниматься, но у Сержа уточнить не было возможности, да и стеснительно. Но она поняла, что эта сентенция имеет какое-то отношение к его так и не сложившейся карьере.
– Как раз в карьерных обидах и неудачных амбициях следствие и будет искать причину действий заговорщиков, – снисходительно пояснил Александр. – Но реальность, как водится, куда сложнее… Возможно, кто-то из низов и хотел эдак поплатиться за несправедливости. Но обычно в произволе винят конкретного начальника. Государь же безгрешен. Тогда как твой муж и все остальные, арестованные по тому же поводу, замахнулись на его статус-кво…
Сказано это было таким тоном, что у Мари упало сердце. Она поняла, что любые хлопоты, о которых давеча говорил отец, будут безнадежны. Такая вина – это же измена государю, а измена известно как карается… Девушке было невдомек, что смертная казнь в России отменена. Для нее поступок мужа, та вина, за которую его судят, казалась невероятно огромной, заслуживающей эшафота. А как иначе? Ежели еще окажется, что он собирался убить государя… А ведь это наверняка так. Так недаром Серж был столь скрытен, столь редко бывал дома, отказался быть с ней в тот момент ее жизни, который вызвал вполне обоснованные страхи и опасения. Так вот почему нужно было избавляться от всех бумаг. Но о чем думало ее семейство, отдавая ее замуж за цареубийцу? Не может быть, чтобы papa ничего не знал и даже не догадывался. Если он отвадил графа Олизара только за то, что тот «поляк, католик, а, следовательно, изменник», то почему он согласился на предложение Сержа, которое тот даже не решился сделать лично, прислав для этого графа Мишеля Орлова? Неужто титул, знатная родословная, положение семьи при дворе и некое богатство, к которому Мари, если честно, пока не успела прикоснуться, затмили отцу всяческое соображение? Именно это она и вывалила нынче на брата, не выбирая слов и не стремясь сделать свои сентенции хоть сколько-нибудь логичными.
