Сдаваться я не собралась и отправилась к Кэмпбеллу. Провожать меня пошла Алиша, потому что Дандре со свойственным ему оптимизмом сказал, что ничего у меня не получится, и отказался участвовать в этой, по его словам, «провальной и идиотской затее».
Ничего идиотского я в допросе коллег покойной девушки не видела, высказала инспектору всё, что думала о его методе работы, услышала насмешливое и уже знакомое «удачи», и ушла из префектуры в таком состоянии, что попадись мне сейчас не картонный дракон, а настоящий – разорвала бы и сожрала вместе с чешуёй.
Я была настроена решительно, но Кэмпбелл сразу притушил мой энтузиазм.
- Это невозможно, - заявил он с вежливой улыбочкой, когда я сказала о необходимости допроса слуг из дворца императора. – По международному соглашению, дворец императора, так же как храмы и публичные дома, являются собственностью его императорского величества. Наши войска и полиция не имеют права входить на данные объекты без письменного императорского разрешения.
- Дворец, храмы и бордели он оставил себе? – не удержалась я от сарказма. – А он – продуманный парень, этот ваш император. Позаботился и о душе, и о теле.
В ответ я получила ещё одну вежливую улыбочку, показывающую, что Кэмпбелл оценил шутку, и о-очень ценный совет – сосредоточиться на своих обязанностях в пределах квартала Мэйфен, а не покушаться на чужую территорию, так как в квартале Ланроу есть свой суперинтендант.
- Уверен, что синяки и прочие повреждения девушка получила именно в Мэйфене, - подытожил господин Кэмпбелл. – Крайне неблагополучный квар… - и он замолчал.
- Да ладно, не стесняйтесь, - щедро разрешила я. – Квартал – крайне неблагополучный. Ничего общего с тем раем на земле, что вы обещали мне, когда похитили из моего мира.
- Это – не похищение, - последовала третья улыбочка, но уже несколько натянутая. – Вы сами выбрали этот путь.
- Простите великодушно, но когда зовут в кабинет к начальнику, пути не выбирают, - возразила я. – А насчёт допроса слуг я не согласна. Надо отрабатывать все версии, если вам известны правила расследования. Давайте напишем заявление императору, чтобы разрешил допросить коллег Лю Сяомин.
- Прошение?
- Пусть прошение – если это так называется. Я могу проводить допросы вне императорского дворца, чтобы не нарушать международное соглашение.
- Боюсь, ваше прошение будет отклонено. Местные жители очень ревниво охраняют свои тайны. И вряд ли императора настолько заинтересует судьба какой-то девчонки из числа низших наложниц, чтобы он позволил вам – иностранке и женщине – войти на территорию дворца.
- Вот так договорились, - изумилась я. – Какой шовинизм, господин Кэмпбелл. Девчонка… иностранка… да ещё и женщина… Зачем вы меня тогда на работу принимали, если так ненавидите женщин?
- Ничуть, - возразил он. – Я в этом плане устоявшийся либерал, если можно так выразиться. Просто пытаюсь объяснить вам местные обычаи, - и добавил многозначительно: - если вы сами не в состоянии их изучить. А вам лучше бы постараться, госпожа Шмелёфф.
Намёк был более чем ясен. Я замолчала, и пока начальник (совсем как прежний мой шеф) читал мне небольшую нотацию, что к своим обязанностям надо относиться со рвением, пылом и страстью, ибо человек в погонах – это больше, чем просто человек и т.д., я смотрела на картину на стене, потому что мне совсем не хотелось смотреть на Кэмпбелла, и снова и снова перечитывала надпись иероглифами.
