Казалось, в мире не было ни одного каверзного вопроса, на который она не знала бы ответа. Она даже знала о том, сколько было любовниц, скажем, у римского императора Августа. Дмитрий же, к своему стыду, о некоторых простейших вещах не имел вовсе представления.
И всё же он искренне недоумевал: зачем ей эта шумиха, эта парадность, показуха вокруг своего имени?
Видимо, эта загадочная женщина, красоту которой не портит даже сильно выраженная инвалидность, очень страдает честолюбием, коли постоянно пытается доказать своё превосходство над всеми остальными. Когда она, к примеру, завела разговор о Бальзаке, то многие лишь раскрывали широко рты от удивления. Оказывается, она отлично знала, в какой именно день сей гений родился и в какой – он распрощался с жизнью. Даже знала, как ни странно, тот факт, какая погода стояла в это время.
Никто не осмелился ей перечить, когда она заявила, какой именно промежуток времени в жизни женщины можно смело назвать бальзаковским возрастом. Себя она, во всяком случае, точно таковой считала, чем ужасно гордилась, постоянно подчёркивая эту деталь, впрочем, не конкретизируя свои лета.
Как бы между прочим госпожа Сажина бросила мимолётный взгляд на Дмитрия, когда подчеркнула, что великий Бальзак, будучи в юношеском возрасте, питал пылкую страсть к довольно зрелым дамам. За весь вечер она впервые удостоила новичка своим взглядом. И бог весть, что это означало.
Вплотную же своим гостем Римма Васильевна занялась тогда, когда зал опустел. Она, приятно улыбаясь, приблизилась к нему и пригласила пройти в соседнюю комнату. Всего же в этом доме было не менее 50 богато обставленных комнат, не считая разных подсобок.
Теряясь в загадках, почему его ничем не выдающаяся персона так заинтересовала эту женщину, Дмитрий присел на огромный кожаный диван. Он был скован в движениях под пристальным взглядом хозяйки, спокойно восседавшей в коляске. Её прекрасные глаза, томная полуулыбка таили в себе какую-то тайну.
Дмитрий досадовал, что около неё постоянно крутился какой-то высокий бритоголовый господин, с длинным, как у коня, лицом. Он бродил из одного угла в другой, нюхая воздух, раздувая при этом свои хищные ноздри и бросая беглый косой взгляд на Дмитрия.
– Ты, Глеб, оставь нас, пожалуйста, – ласково, но решительно приказала ему хозяйка. – Я позову, когда понадобишься.
И человек-конь, как мысленно окрестил его Дмитрий, заиграв желваками, моментально исчез.
– Молодой человек, – наконец обратилась Римма Васильевна к своему гостю, снимая с тонких пальцев прозрачные блестящие перчатки и протягивая ему свою маленькую, с гладкой, точно отполированной, кожей руку.
– Мы ведь ещё толком не знакомы, не правда ли? Хотя, – продолжала она с лёгкой усмешкой, – я кое-что о вас всё-таки знаю, ну, скажем, совсем маленькие детали.
Он встрепенулся и посмотрел на неё вопросительно.
– Мне известно, например, что вы – журналист и что сейчас находитесь в весьма стеснённых обстоятельствах. Не так ли? Ну что ж, я вам помогу, хотя бы потому, что так всегда поступаю.
– Увы, фортуна от меня почему-то всегда отворачивается, – пожаловался ей Дмитрий, хотя отлично знал, что большинству женщин нытики-мужчины, как правило, не нравятся. Однако на её лице он увидел сочувственную улыбку.
– Вы, наверное, думаете, что я, купаясь в роскоши и ведя богемный образ жизни, не способна понять чужие страдания? Это далеко не так. А, кроме того, я вовсе не изнываю от безделья, не сибаритствую, – последние слова она произнесла с каким-то задором, при этом прищурила выразительные глаза и небрежно откинула разбросанные в живописном порядке густые волосы.
