Вор воспоминаний - страница 10

– А я, когда, помнится, ещё девушкой была, так они все говорили…

– Ой, и как же звали-то её, эту тётку, которая…

– Да уж, паршивка она была редкостная, и вот однажды…

– А мне помнится, ростом она была выше, чем…

Так они и переговаривались, будто ручеёк журчал. А Тайрис чувствовал себя совсем плохо. И не только это. Его всё не отпускало ощущение, что он никак не связан со всем происходящим, как будто он – это не он.

Когда они запели, он громко застонал, заткнул уши, закатил глаза. Всякий раз, как мама поглядывала на него в зеркало заднего вида, он отворачивался, делая вид, что не заметил её взгляда.

– Тут останови, Патти. Вон тот вон дом, – распоряжалась бабушка, указывая на большую белую виллу, обсаженную ярко-красными и жёлтыми цветами; тут же росли несколько банановых пальм.

– Вот и перезнакомишься со всеми двоюродными, Тайрис. Уж я-то знаю: они ждут не дождутся. Надеюсь, у тебя ещё местечко в животе осталось, уж они для тебя наготовили. Растолстеешь ты у нас! – Бабуля рассмеялась, поворачиваясь и глядя на Тайриса с переднего сиденья.

Они вылезли из джипа и понесли пакеты в дом – Тайрис увидел, что сад украшен шариками и ленточками. К веткам хлебного дерева даже был привязан большой баннер с его именем.

Он бросил злобный взгляд на маму. Уж она-то могла догадаться, что ему это не понравится. Уж она-то могла сказать бабушке, что он не любит сюрпризов, тем более таких. Таких, где от него ждут, что он разговорится, заулыбается – не хотел он ничего этого делать. Да и не мог. Ну совсем ему не надо снова и снова слышать вопрос, всё ли у него хорошо, и рассуждения о том, какой он храбрый.

Он остановился у машины, покачал головой:

– Мам, а это всё обязательно? Не хочу я никого видеть.

Мама улыбнулась, расстёгивая верхнюю пуговицу блузки:

– Тайрис, ты слышал, что сказала бабушка: нас ждут, все очень хотят тебя видеть.

Тайрис почувствовал, как пересохло во рту, сердце заколотилось, будто после конца забега.

– Ты что, не могла сказать бабушке, что я хочу остаться у неё дома, что мне не хочется сюда ехать? – спросил он, стараясь говорить потише, чтобы бабушка не услышала. Ни к чему её обижать.

– Они уже подготовили свой сюрприз, так что вышло бы некрасиво… Смотри, там даже баннер с твоим именем. А шарики видел? И они тоже специально для тебя. Смотри, что на них написано: «С приездом, Тайрис!» Очень мило с их стороны. Идём, Тай.

Тайрис медленно шагал по выложенной белой галькой тропинке; ближе к дому до него донеслись звуки регги из сада: Кен Бут, «Всё, что у меня есть». Одна из любимых папиных песен… Тайрис нахмурился… Ну… вроде как из любимых. Почему-то толком было не вспомнить – в голове вдруг всё перемешалось, как будто её окутал густой туман.

И тут на Тайриса будто налетел порыв холодного ветра, его затрясло. Хотелось, чтобы выключили эту музыку, прекратили всё это. Не справится он. Ни за что. Он будто бы кружился вместе с песней, раз за разом, она увлекала его обратно в тот ужасный день, будто он стал странником во времени: она вернула его к звукам, свету и запахам в аэропорту, к маминым словам тогда, в марте, когда она встретила его после поездки в Афины: «Тайрис, послушай меня, пожалуйста. К сожалению, случилась страшная вещь…»

– Чего? Ух ты! – На него налетел Марвин.

Тайрис отвлёкся – Марвин вырвал его из чёрного колодца, вернул в настоящее. Проглотив слёзы, он глубоко вздохнул, почувствовал, что в горле стоит комок.