И вот теперь, как бы из благих намерений,
Регентский Совет передает весь этот «багаж» мне. Вроде как: ныл, что пора закон
менять? Теперь сам с этим разбирайся! Едрешкин корень! И время-то подобрали как
«удачно» - все на каникулах, и до осени дело ни на вершок с мертвой точки не
сдвинется. А ведь там и нужно-то было всего пара-тройка недель напряженного
труда. Не так в написании собственно закона – что там его писать, если достаточно
будет поднять из архива, и поправить один из уже предлагавшихся вариантов? –
как в суете согласований.
Но и это решаемо. Плавали – знаем. Однажды, мы
с Николаем Вторым, устав от миллиона с хвостиком замечаний от министерств и
ведомств: «в ответ на ваш запрос, спешим уведомить», просто собрали всех
ответственных чинов в одном помещении, и предложили высказать все прямо глядя в
лицо авторам проекта. Конечно, в присутствии Государя, никто так и не решился
на какие-либо серьезные правки, и нужные подписи на документе мы получили в тот
же день. На будущее, министры, сообразив, что теперь больше не достаточно
изображать бурную деятельность, засыпая первого министра и его канцелярию
ворохом никчемных бумажек, стали правки в прожекты делать строго по существу
вопроса. А, если кто будет плохо себя вести, отставлю от должности. Это право
Регенты мне тоже передают.
Тоже, кстати, беспрецедентное событие для
Империи! Всегда и во все времена министров назначал и снимал только царь. И
никто кроме него. Подбор лиц за круглым столом Совета министров – это ведь не
только дело, касающееся экономики государства, но и, в первую очередь,
компромисс между несколькими ведущими политическими движениями. Часть министров
и сейчас – фигуры больше политические, чем реально приносящие пользу
гражданскому управлению страны. Взять того же Александра Егоровича Тимашева,
кавалерийского генерала, приятеля Александра Освободителя, скульптора и
консерватора до мозга костей. Ну, какой из него министр внутренних дел? Смешно
же, право слово! Только и способен, что на приемах орденами блистать, и зычно
произносить писанную заместителями речь на заседаниях Совета Министров.
В общем, не получилось у нас с
генерал-губернатором серьезно поговорить. Я думал о своем, ему нужно было
побольше подробностей о новомодной штучке – телефоне. Да и не мог я открыть
Владимиру Андреевичу страшной тайны: каким колдовским способом человеческая
речь запихивается в тонюсенькую проволочку, ползет до «барышни», и попадает, в
конце концов, в ухо другому человеку. Просто потому, что сам этого не знал. Со
школы, еще той, из будущего, вроде что-то помнил про модуляции сигнала,
мембрану из сажи, и изобретателе Александре Белле. Только у нас этот американец
к телефону никакого отношения не имеет. Может, он и ведет какие-нибудь опыты в
этом направлении, да только его лошадь тихо ходит. Пока он эксперименты
устраивает, мы телефонную сеть тянем. Разница на лицо!
И источник ползущих по стране слухов Долгоруков
тоже указать не смог. Болтают в салонах, да и все. Изо рта в ухо, обрастая
тысячей подробностей и превращая меня в натуральнейшего монстра в человеческом
обличье.
Вскоре в Москве должен был открыться Первый
съезд русских юристов. Изначально, господа Баршев и Лешков планировали начать
работу съезда в начале месяца, но известие о моем скором прибытии в город
слегка сдвинуло сроки. В конце концов, должен же быть в имеющемся у меня
административном ресурсе какой-то смысл. Не одна только нескончаемая бездна
работы, которой никак не становится меньше. Понятно: кто везет на том и едут.
Но совесть-то нужно иметь…
