Господи,
как бежит время! Каким смешным и наивным кажусь я сам себе, взирая с высоты
прожитых уже в этом времени лет, на того светловолосого немчика, что следовал заснеженным
трактом к своему назначению исполняющим должность губернатора Томской губернии.
Ах, какие планы я строил. Ах, как морщил лоб, припоминая пути и вехи развития мира
и страны, знакомые по школьным учебникам и лекциям в Высшей Партийной Школе.
Ах, как мечтал забраться на самый верх, и все-все-все изменить. Преобразовать и
улучшить…
Бывал
я и в мэрии Москвы. Ну это в мое то время здесь, на Тверской, в этом самом
здании располагалась мэрия столицы. А до нее, здание занимал Моссовет. Что, в принципе, то же самое, только в другую
историческую эпоху.
Хотя,
вру. Дом тот, да не тот. Через полтора века он и повыше на два этажа, и положение
относительно площади несколько другое занимает. То ли в тридцатые, то ли в
сороковые годы двадцатого века особняк здорово передвинули, расширив, таким
образом, площадь. И, кстати, не слишком позитивное окружение – политическую
тюрьму, пожарную часть, вытрезвитель и морг – с Тверской выселили. Тем не
менее, дворец остался таким же легко узнаваемым.
Теперь,
в девятнадцатом веке, он только что пониже, да выкрашен не в агрессивно-алый, а
уставной желтый. И бравых милиционеров-полицейских сменили не менее бравые
солдаты московского гарнизона и городовой.
Конечно,
по случаю скорого прибытия короля Оскара, фасад украшали имперские флаги, а по
площади кругом гарцевали усиленные наряды полиции верхом. Да над металлическим
козырьком, над парадной «цвела» трехцветная – бело-сине-красная – тканевая
розетка.
К
слову сказать, Тверская улица Москвы никогда не была особенно многолюдной. Застроена
была преимущественно двухэтажными, пережившими наполеоновское нашествие,
домиками, жилых среди которых было не много. Как уже говорил, с особняком
генерал-губернатора соседствовали аптека, морг, пожарная часть и тюрьма для
политических заключенных охраняемая жандармами. Плюс… или, скорее, минус – по
этой улице ранним утром золотари вывозили бочки, наполненные дурно пахнущим
содержимым. От чего запах, ничего общего с розами не имеющий, сохранялся в
воздухе чуть ли не до обеда.
Впрочем,
нутрии здания такой проблемы не существовало. Строители ли, архитектор ли
что-то напутали, и в холодное время года в доме губернатора было прохладно.
Помещения были, конечно, снабжены многочисленными печами, а иные и каминами, но
справлялись они плохо. Зато отлично работали в качестве вентиляции. От того
воздух в особняке всегда был сухим и свежим.
Парадная,
двери которой распахнул перед нами с Родиславским дюжий швейцар - Долгоруков,
сам не особенно рослый, имел определенную слабость к высоким людям. Что его
адъютанты – офицеры из полков московского гарнизона, что чиновники канцелярии,
что прочие служители – все отличались изрядным ростом и статью.
Парадная
лестница прямо от входа вела к Белому залу – обширному помещению, где
губернатор частенько устраивал пышные приемы и балы. За этим, первым, есть еще
Голубой и Красный, но их с лестницы не разглядеть. А вот этажом выше – вотчина
самого. Его рабочий кабинет, помещения для порученцев и высших чиной статского
управления. Сама собственно канцелярия – многочисленные письмоводители, писари
и столоначальники располагались в полуподвале. Они, кстати, и жили здесь же, в
боковых, «смотрящих» на внутренний двор особняка, флигелях.
