– Смотри-ка, у него настоящий талант.
– Наверное, да.
Щеки Катрин зарозовели, словно бы это ее похвалили.
«Почему я вообще на это внимание обращаю?» – Илай поднялся, с грохотом отодвинув стул. Успел сделать несколько шагов, как увидел валяющийся на полу обрывок листа. Похоже, Фредрик обронил и не заметил в спешке.
Бывает, нужно всего мгновение, чтобы почувствовать неладное. Словно что-то внутри вопит во весь голос, надеясь быть услышанным. И вот рука замирает всего в сантиметре от безобидной с виду записки. Ты еще не знаешь ее содержания, но точно уверен: не хочешь читать.
И так же точно уверен, что прочесть нужно, иначе потом… потом себе этого никогда не простишь.
Подняв листок, Илай стал медленно, насколько это возможно, разворачивать его. Сначала краем сознания отметил, что один их уголков почернел, будто кто-то пытался подпалить, а потом то ли передумал, то ли не успел по какой-то причине.
Он ожидал увидеть там дурные вести. Очень дурные, иначе с чего бы так всполошился явно успевший прочитать это Фредрик? Может, даже угрозы. Вместо этого обнаружил почти в самом центре пустого листа две кляксы. Совсем не похожие на упавшие случайно капли чернил. Темно-бурые.
Капли крови.
Ладонь машинально сжалась прежде, чем Илай окончательно осознал, что это может означать. Определенно угроза, в этом не было никаких сомнений. Но вот кому угроза и от кого?
Впрочем, ответ на второй вопрос Илаю был ясен без лишних слов: за почти десять прошедших с тех пор лет воспоминания еще не успели стереться окончательно…
…– Вы серьезно?
Он попытался разглядеть выражения лиц собравшихся членов Совета, но в почти полной темноте сделать это было невозможно. Казалось, он вообще находится в полном одиночестве и обращается к пустоте. К тому же, никто не спешил развеять это ощущение.
Лишь он один в круге тусклого, пробивающегося сквозь облака лунного света. В руке лист с текстом легенды, больше похожей на сказку. Красивую сказку, следуя которой ему суждено до конца своих дней стать одним из тех, кто защищает этот мир от тьмы.
Если только палач вообще способен кого-то защитить. Нет, лишь покарать за то, чего уже не исправить.
– Тебя обуревают сомнения, – раздался из тьмы голос графини Баркс. Голос, который всегда успокаивал. – В этом нет ничего странного или постыдного. Ты еще не готов, но пока от тебя ничего особенного и не требуется. Лишь засвидетельствовать, что ты один из нас и всегда им будешь.
– Ничего не требуется, да? – протянул Илай, пытаясь заставить руки перестать так предательски дрожать. – Поэтому мои родители наотрез отказались прийти?
– Родителям нелегко смириться с тем, что их ребенок уже вырос. Будь снисходителен.
Илай не сдержал нервный смешок.
– Ага, пока еще можно побыть снисходительным. Скоро у меня не останется такой роскоши.
«Если, конечно, соглашусь на ваше щедрое предложение», – промелькнула шальная, совсем неправильная мысль. Невозможно отказаться от того, что принадлежит тебе по праву рождения. Илай опустил взгляд на круг серебристого света, в котором стоял. Его дело – хранить этот свет. Глупо думать, что может быть иначе.
Еще несколько мгновений, и буквы на листе начали бледнеть, пока не исчезли вовсе. Растворились, будто и не было ничего. Зато в памяти каждая строка теперь горела ярче солнца.
– Надеюсь, вы не попросите меня сейчас пересказать легенду наизусть? – фыркнул Илай, надеясь спрятаться за насмешливым тоном.
