Кто-то из стоящих в тени кашлянул. Выражал так недовольство дерзостью подростка, или посмеивался – этого Илай не знал, да и не хотел знать. Ждал ответа от тех, на чье мнение ему не было наплевать. В следующий момент услышал полный холодного равнодушия голос графа Баркса:
– Это вовсе ни к чему. Кто смог прочесть, тому позабыть написанное уже не удастся.
Внезапно что-то укололо ладонь. Илай от неожиданности ойкнул и выпустил из рук пустой лист, на который упала капля крови, образовав причудливую кляксу.
– Спасибо, – почти пропела графиня Баркс, пока лист медленно опускался на пол…
…Точно как тогда. Точно такой же листок оттенка осенней листвы, что сейчас шелестела за окном. Напоминание об ошибке, которую не исправить.
Илай молча прожигал его взглядом, словно это решило бы проблему.
– Что стряслось? – Рука Катрин едва коснулась плеча, но Илай отшатнулся. Так и не ответив, в несколько шагов оказался у выхода.
– Где Вы это нашли? – Без лишних предисловий он протянул листок отцу Катрин. – Вы ведь были у них?
Фредрик нервно сглотнул. От вопроса, или от тона, которым он был задан, или, быть может, от всего вместе. Продолжая гладить лошадь по загривку, словно это помогло бы ему самому успокоиться, отвернулся, пробормотал:
– Да, то есть нет… то есть, собирался их навестить. А там на двери это. Оставить надо было, да?
– Знаешь, что это?
По-прежнему не поворачиваясь, отец Катрин замотал головой.
– Что-то нехорошее, верно? Да, надо было оставить. Только племяшка и так столько натерпелась, чтоб еще и это… не хотел, чтоб пугалась. Зря, да?
Есть вещи, в которых даже непосвященные чувствуют угрозу, пусть и не осознают до конца, в чем дело. Смутная тревога, от которой самым жарким днем по коже пробегают зябкие мурашки. От такого не отмахнешься просто так.
– Нет, все правильно. – С трудом вернув хладнокровие, Илай положил смятый лист в карман. – Ни к чему их по пустякам тревожить.
Фредрик с облегчением выдохнул. Бросил еле слышно: «Пойду уведу…», и вместе с лошадью направился в конюшню.
Лишь когда он скрылся из виду, Илай разорвал лист на мелкие кусочки, выплескивая на него всю нахлынувшую ярость.
Этого не должно было случиться! Почему все не закончилось? Почему их не оставят в покое? Он ведь ради этого добровольно запер себя здесь. Тогда почему?
– Так ты никому не поможешь.
Снова Катрин подкралась беззвучно. Или он просто был слишком занят расправой над ни в чем не повинной бумагой и оттого не услышал ее шагов? Все равно.
– Думаешь, я собираюсь кому-то помогать? – спросил Илай с напускной невозмутимостью, глядя в ее почти немигающие глаза. – Разве кому-то нужна помощь?
– Тебе. – Катрин кивнула на обрывки, лежащие на пожелтевшей траве. Подняла один, приблизила к лицу. – Расскажешь?
«А какой смысл?» – Илай собрался было отгородиться от непрошенного сочувствия невидимой стеной, но вместо этого услышал собственный голос, будто со стороны:
– Это предупреждение. Эстелле и ее… в общем, ты поняла. Теперешним Пчеле и Ворону. Чтобы не забывали, кто они. Не забывали о своих обязанностях.
Катрин побледнела.
– Это же… это же не их кровь?
– Конечно, нет, – фыркнул Илай на такое абсурдное предположение.
«Надеюсь, что нет».
Склонив голову набок, Катрин прищурилась.
– Но ты все равно взволнован. Не говори, что это не так, я же вижу.
– А я и не отрицаю. – Глупо скрывать, если подтверждение прямо перед глазами, рассыпано по земле. – Эстелла, знаешь ли, по-прежнему моя жена, и если кто-то решил, что может ей угрожать… пусть еще раз хорошенько подумает.
