Гаруш в ответ возмущенно каркнул, взмахнул крыльями, задев лицо. Кожу обожгло, будто от пощечины. Эстелла охнула, прижала ладонь к лицу, а ворон, воспользовавшись замешательством, взлетел на ветку ближайшей яблони.
– Вижу, вы до сих пор не поладили? – спросил Мэлоун с лукавой усмешкой. Мягко, но настойчиво убрал ее руку от лица, покачал головой. Бросил на держащегося поодаль ворона многозначительный взгляд. Кажется, позже вредную птицу ждет взбучка. И поделом.
– Мы и не ссорились вовсе, – фыркнула она.
– Ага, просто находитесь в состоянии постоянной войны. – Мэлоун провел пальцами по щеке Эстеллы, и коже сразу стало прохладнее. – Не можешь простить, что он предпочел меня?
«Какой ты догадливый», – мысленно съязвила Эстелла. Чуть отстранилась, подтверждая его слова.
Стоило бы порадоваться. Она ведь по-прежнему хозяйка поместья, но без лишней ответственности на плечах, а потому может спокойно заниматься тем, к чему лежит душа.
Да, стоило бы.
Но внутри все равно неприятно царапало каждый раз, когда замечала Гаруша. Нет, скорее каждый раз, когда о нем вспоминала. Учитывая, что изображения воронов были излюбленным украшением поместья Баркс, позабыть о нем надолго было бы проблематично.
– А по-моему, это он меня простить не может, – проговорила Эстелла меланхолично. Подобрала с земли засохшую ветку и стала чертить круги на посыпанной цветным щебнем дорожке. Помедлила, прежде чем закончить полушепотом: – За то, как обошлась с его прежними хозяевами.
Сказать: «Со своими родителями» не смогла. Так странно, она ведь не должна чувствовать себя виноватой. Не могла поступить иначе, и все же… все же… Глаза защипало и пришлось хорошенько проморгаться.
Ничего, пусть думает, что ее характер ворона расстраивает, хоть она и привыкла к нему уже давно. Так лучше, чем объяснять настоящую причину.
– Ну-ну, хитренькая, так ловко переменила тему. – Мэлоун придвинулся настолько, что Эстелла оказалась на самом краю скамейки и вынуждена была позволить себя обнять, чтобы не соскользнуть.
«Это кто тут еще хитренький», – пронеслось в голове.
– Переменила тему? – переспросила она с нарочитым удивлением, ведь Мэлоун сам сейчас поступал именно так.
А он ответил, как ни в чем не бывало:
– От чего это я тебя должен был отговорить? Лучше сразу признавайся, а то не отстану же.
– Не отстанешь, знаю, – нехотя согласилась Эстелла. – Нянюшка говорит, самой ехать в банк, чтобы подписать бумаги на наследование – это не лучшая затея. Для этого специальные люди есть, которые в таких делах смыслят.
Скопировать интонации нянюшки Юм получилось настолько удачно, что Мэлоун прыснул со смеху. Пришлось состроить строгую гримасу. Проворчать:
– Ты тоже так думаешь?
Мэлоун поспешно замотал головой. Похоже, не захотел вызывать еще больший гнев, помня прошлый раз. Впрочем, вряд ли эти воспоминания были из пугающих. Скорее уж совсем наоборот.
Ответить он не успел – как раз в этот момент молоденькая служанка принесла кувшинчик с освежающим апельсиновым соком и бокал. Один. Поняв, что этого будет маловато для двоих, смутилась, пробормотала:
– Простите, графиня, я сейчас.
– Ничего страшного, ты же не знала, что я здесь не одна, – поспешила успокоить ее Эстелла.
Служанка кивнула. Обернулась, чтобы уйти, но за миг до этого Эстелла заметила, как зарумянились ее щеки. Теперь точно не избежать слухов по всему поместью.
Хотя, не все ли равно, что говорит о ней прислуга? Вряд ли они ни о чем не догадываются, учитывая, что Мэлоун поселился напротив ее спальни. А если вспомнить, как несколько раз ей «по случайности» приносили завтрак на двоих, а потом извинялись… Нет, пытаться что-то утаить в ее поместье – дело совершенно бессмысленное.
