– Верно. – Катрин лукаво улыбнулась. Легла на землю, подставив лицо еще не потухшим звездам. Заговорила почти шепотом, так что Илаю пришлось ловить каждое слово. – Знаешь, я ведь тогда единственная была против твоей казни. И твое сердце все еще бьется, а значит… Значит, твоя жизнь в моих руках. Если захочешь покинуть поместье, если рискнешь, можешь, но вместе со мной. Наверное. Всего один раз – сделать, что должен.
– Какое заманчивое предложение, – фыркнул Илай, больше для вида изображая скептицизм. – Отличная возможность избавиться от меня раз и навсегда. Для любого другого, кто оказался бы на твоем месте.
Он уже собрался подняться, когда Катрин посоветовала:
– Обдумай хорошенько, что собираешься сказать. До вечера еще есть время.
А Илаю и думать было не нужно, осталось лишь пережить эти бесконечные часы.
Он бы и посреди дня был не против отправиться в дорогу, но прекрасно понимал, насколько это плохая идея. Никто не должен его увидеть. Вот и приходилось, бродя то по коридорам дома, то по саду, то и вовсе уйдя подальше в поле, каждую минуту посматривать на небо в ожидании, когда же сядет солнце. Самым сложным оказалось не слишком увлечься и не зайти за границы поместья.
Если сегодня все пройдет неудачно, придется, наверное, оградить территорию забором. Он поможет удержаться от искушения сделать лишний шаг. Если совсем неудачно, то это будет уже не важно.
– А ты и правда мне доверяешь так, как говорил, – совершенно искренне удивилась Катрин несколько часов спустя.
Они стояли посреди поля, там, где заканчивалось полотно скошенной лаванды и вытоптанная в траве тропка уходила к вершине холма. Илай запрыгнул в седло, боясь, что если не сделает этого сейчас, то может и передумать. Катрин держала под уздцы лошадь, которой он так и не удосужился придумать имя.
– Думала, я пошутил? – усмехнулся Илай. Кивком указал на седло. – Присаживайся, иначе пешком мы и до рассвета не доберемся.
Катрин кивнула, села позади него, обхватила крепко-крепко. Это помогло отвлечься от мыслей о том, как опасна их затея, так что Илай даже не подумал возражать. Просто натянул поводья, стукнул пятками по бокам лошади. Заставил себя не зажмуриться: уж если доверие, то полное.
Шаг, еще шаг. Копыта ступали по мягкой земле почти бесшумно, а среди стрекота цикад звук и вовсе терялся.
Илай глубоко вдохнул ночной воздух. Без единой нотки лавандового аромата, лишь запах сырой после дождя земли и трав. Так быстро удалось от него отвыкнуть, что стало не по себе.
– А твой отец знает, как ты ночи проводишь? – спросил он в надежде, что разговор поможет перестать нервничать.
– Он бы тогда не отпустил меня на прогулку. – Снова Катрин обезоружила своей откровенностью. Оставалось лишь пробурчать с нарочитым недовольством:
– Придется с ним хорошенько поговорить, когда вернемся.
И не только об этом. Илай ведь так и не выяснил, кто передал ту записку с угрозой. Но ничего, еще будет время. Теперь точно будет.
Тихий смешок Катрин прервал его размышления.
– А ты в лучшее веришь, хоть таким и не кажешься.
Илай не стал отвечать, заметив впереди очертания поместья Барксов. Залитого лунным светом, как же иначе? Сильнее натянул поводья, заставив лошадь сбавить шаг. Отчего-то чем ближе становился куст магнолии, под которым похоронили его родителей, тем меньше оставалось уверенности. Сумеет ли сказать то, что должен?
– Не отпускай мою руку, что бы ни случилось, – сказала Катрин, когда они спешились. – Так проклятье тебя не заметит.
