При этих словах Эстелла крепко сжала руку и что-то произнесла одними губами. Мэлоун наклонился ближе, шепнул:
– Хорошо их знаешь?
Эстелла мотнула головой и нарочито громко зацокала каблучками.
– Простите, заставила так долго себя ждать. Пришлось решить кое-какие неотложные дела, – ее звонкий голос пронесся по всей столовой, заставив гостей обернуться. Только после этого добавила: – Благодарю, что проводили, Мэлоун.
Вот как, как можно умудриться оставаться подчеркнуто вежливой, но чтобы при этом в каждом слове звучало: «Теперь отвали и больше не приближайся»? От растерянности Мэлоун не нашел, что ответить. Эстелла же с гордо поднятой головой удалилась в противоположный конец зала, перебирая пальцами перышки ворона на плече. Тот обернулся, склонив голову с таким сочувственным видом, что Мэлоун почти услышал:
– Дерррржись, дррруг.
Чего только не померещится. Мэлоун встряхнул головой. У него ведь и вправду есть дела важнее, чем… просто важнее. Для начала оглядеться внимательнее. Подойти к самой шумной компании – самой молодой, к тому же. Понять, что их больше заботит недавняя поездка одной из них на тропические острова и какой-то Энди, оставивший на память ожерелье из редких ракушек. Пройти мимо. Сплетни, конечно, отличный способ узнать побольше, но в этот раз – побольше лишнего.
Нет, с этих вряд ли будет толк. Разве что взять с их стола аппетитно выглядящую тарталетку с лососем. Кусочек нежной, чуть подсоленной рыбы растаял во рту. Мэлоун даже приостановился и закатил глаза от удовольствия.
«Ты сюда деликатесами лакомиться пришел, или как?» – пришлось напомнить себе. Мэлоун проглотил остаток рыбы и едва не наткнулся на бесцельно бредущую по залу старушку. Маленькую, сгорбленную на один бок, с подобием шарфа из черных перьев вокруг шеи. Она и не заметила, как Мэлоун резко затормозил в шаге от нее. Вообще не глядела, куда идет, только на Эстеллу, уже беседующую с какими-то дальними родственниками.
– Тебе не к лицу черные крылья, нет-нет, – пробормотала старушка себе под нос, покачала головой. – Не должны были так с тобой поступать. Не должны оставлять одну…
Порой вскользь брошенная фраза, мимолетный жест – и в голове будто что-то щелкает. Не раздумывая, Мэлоун двинулся следом за старушкой. Одно быстрое движение…
– Простите, вы обронили, – тонкая серебряная цепочка с потемневшим от времени медальоном, которая еще мгновение назад была у старушки на шее, теперь оказалась у Мэлоуна в руках.
– А? – старушка обернулась, увидела медальон и в ужасе прикрыла рот рукой. – Я совсем рассеянная стала, да.
Она протянула руку, однако Мэлоун чуть помедлил, прежде чем отдать ей медальон.
– По-моему, вы одна из немногих здесь скорбите по-настоящему, – наклонившись ближе, доверительно произнес он. – Мои вам соболезнования, леди…
– О, тут нечему соболезновать, – на лице старушки мелькнула такая ярость, что Мэлоун невольно отшатнулся. А она, сгорбившись еще сильнее, добавила: – Зови меня бабушкой Клодетт, не нужно «леди». Ты же, наверное, тоже из моих внуков, да? Конечно, да, у меня их столько, внуков, всех и не упомню. Который ты?
– Очень дальний, видимо, – уклончиво ответил Мэлоун. Бросил быстрый взгляд на Эстеллу, вокруг которой гости так и вились, она только успевала изображать вежливую учтивость. Нахмурился.
– Вам не кажется, что все это слишком внезапно? Они ведь были совсем молодыми, очень несправедливо.
