– А что там? – с интересом последовала взглядом за её жестом.
– Холодный подвал. Там хранится вся еда.
– Что же ты мне его не показала утром? – улыбнулась я и с готовностью приподняла подол.
Ода взяла лампу и открыла дверь. Показалась тёмная лестница вниз.
Подвал оказался глубоким и холодным. Не ожидала. На последней ступени Ода сняла со стены вторую лампу, всучила мне и сама взяла ещё одну.
– Зачем так много? – недоумевала я, и без того прекрасно видя дорогу и контуры препятствий в виде каких-то бочек, выпирающихся полок в стене.
– Страшно же… Недавно отец убил такую крысу, – постукивая зубами, рассказала она.
– Боишься темноты? – улыбнулась я, прикрывая лампу ладонью.
– Ага… Хоть глаз выколи – ничего не видно! – прижалась ко мне девчонка.
– А мне нравится… Я, как кошка, – вижу в темноте, – и шутливо перебрала пальцами в воздухе, словно лапками с коготками.
Ода засмеялась, а потом снова прижалась к моему плечу, испугавшись теней от лампы. Я и сама несколько напряглась, потому что по ногам прошёлся сквозняк. И откуда бы тому взяться, если только…
– Здесь есть ещё один вход?
– Нет, – покачала головой Ода. – Это дыхание призраков… Пойдёмте скорее отсюда!
Я огляделась, но рассмотреть в полумраке какие-то детали не удалось, кроме аккуратной каменной кладки ближайшей стены и пола. Однако по ощущению подвал был небольшой: эхо почти отсутствовало.
«Уголёк-уголёк… тут нужна свеча, чтобы прощупать стены», – промелькнуло в голове.
– Да перестань! Со мной тебе никакие призраки не страшны! – улыбнулась я, а ещё через несколько шагов, увидев заставленные едой полки, тут же подняла подол, кинула в него сыр, кусок вяленого мяса и замерла взглядом на кувшине с молоком.
– Ну… страшнее их только Вета́р, – беря одну лампу и забирая мою, проронила Ода.
– А это кто? – спросила, благодарно кивая за помощь, взяла кувшин и крепко прижала к груди.
– Как, вы не знаете?! – поразилась девчонка.
– Я жила в закрытой Академии – там этому не учат, – закатила глаза от новой лжи.
– Это Дух силы, который нас ведёт. Наказывает за непослушание, а за благочестие и покорность одаривает мудростью и терпением, – неловко выговорила Ода.
– О, я бы с ним познакомилась, – усмехнулась, выбираясь из подвала.
Ода поставила лампы на пол и выдохнула, одновременно вытирая лоб фартуком.
– Он живёт в наших храмах. Его все чтят.
«Угу, не такой ли храм я сожгла? – вздохнула, поставила кувшин на стол, вывалила продукты из подола и с сочувствием посмотрела на девушку. – Если бы этот Дух действительно существовал, я давно горела бы в огне. Что за наивность?»
Ода отрезала ломоть хлеба, тонкими пластами мясо и сыр и всё разложила на блюде. Я нетерпеливо налила молока в кружку, нагромоздила на хрустящий ломоть и сыр, и мясо, сдобрив тем самым острым маслом, и смачно откусила. И, только жадно приникнув к кружке, услышала:
– Как прошёл день, госпожа Тайра?
Я тут же обернулась.
Привалившись к каменному своду очага, стоял Оциус. Свет из окна освещал его красивое усталое лицо. Но глаза смотрели уверенно, цепко.
Оды в ту же секунду и след простыл.
Облизав губы, я прислонилась поясницей к столешнице и призналась:
– Устала. Столько новых впечатлений, будто груду камней перетаскала за день.
– Ты придёшь в себя, – сухо ответил тот. – Ещё немного, и будешь как рыба в воде.
– Хотелось бы…
– Пойдём, допьёшь молоко за столом: негоже госпоже на кухне есть.
