Когда я вышла из таверны на глаза попалась вывеска печатной мастерской – догадалась по деталям фасада: лист пергамента с пером и чернильницей. Именно здесь изготавливали пергамент для родословных. Что, если мне потребуется помощь и в этом? Нужно было присмотреться. И, недолго думая, направилась прямиком в мастерскую.
Переступив порог заведения, почувствовала знакомый запах: пахло чернилами, теми самыми, которыми была написана моя родословная, и старым пергаментом, как пахли книги в доме Оциуса. У прилавка в дальнем углу помещения стояли несколько посетителей. Седовласый высокий хозяин в сером фартуке и нарукавниках, похоже сам мастер, с энтузиазмом рассказывал о преимуществах того или иного пергамента для тетрадей первого года обучения в Академии Тэнуа.
Напротив, у окна, на широких полках во всю стену были выставлены образцы пергамента разных размеров и качества, конверты, готовые тетради, необыкновенные перья и искусные чернильницы, а также пресс-папье, цветной воск, металлические заготовки для печатей и ножи.
Один нож был уж очень хорош: маленький – неприметный, с узким лезвием и удобной рукояткой, аккуратными ножнами, туповат, но быстро прикинула в уме, что смогла бы его заточить (видела точильный камень на кухне в поместье): одинокой женщине нужно иметь, чем защититься в случае чего. Вряд ли Оциус одобрил бы это желание, но я решительно не сводила глаз с рукоятки, куда среди ювелирной гравировки был впаян голубой прозрачный камешек, явно не просто стекло.
«Это потом. Сначала дело!» – одёрнула себя, осторожно огляделась и стала ощупывать образцы пергамента.
Но ни один не пах и не был похож на тот, что давал мне Оциус. А в своих памяти и ощущениях я не сомневалась.
«Если заказать подобный, наверное, донесут. Ведь такой должен быть под строгим учётом?»
И снова поймала себя на том, что не отвожу глаз от ножа и думаю совсем не о пергаменте, а в пальцах – зуд.
«У меня есть данги! – твердила самой себе. – Но зачем тратить монеты, если я могу взять его просто так? Ведь лежит же и поёт: «Возьми меня!»
Я закатила глаза, резко отвернулась к выходу, чтобы не искушать себя, и тут же оступилась, едва не оттоптав чьи-то шёлком вышитые туфельки. Дама как раз приподняла подол, делая шаг к стене с полкой.
– О, простите мою неловкость, – затараторила я, низко склонив голову, а затем выпрямившись.
– Да что вы, милая, давно пора укоротить наши юбки, – всепрощающе улыбнулась очень взрослая женщина с проседью в густых чёрных прядях волос. – Но в Мингале снова мода на полную длину.
– А-а… – застревая взглядом на этом умиротворённом, поистине благородном лице с сеткой едва заметных морщин под глазами, протянула я.
Выглядела женщина молодо, но, судя по безмятежности и мудрости в глазах, было ей за пятьдесят. И положения она была высокого, хоть и не носила дорогого наряда и украшений, как многие другие более зрелого возраста.
– Вам, госпожа Леми́, как обычно? – с глубоким уважением окликнул мастер.
– Сегодня больше на одну упаковку, – отвлеклась от меня женщина. – Работы прибавилось.
– Ох, сочувствую, – шутливо горестно покачал головой мастер и с улыбкой ушёл в другое помещение за спиной.
Вскоре он вынес три упаковки пергамента, обвязанных лентой, и положил на прилавок. Таких образцов на стене я не видела. Видимо, специальный заказ, и на вид он выглядел ровно как моя родословная.
