Время идет. Ему плевать на мои чувства.
Филипп не требует от меня ответа. Через час неловкой тишины, в течении которого я пытаюсь снова утопить все мысли в книге, принц берет меня на руки и относит обратно в спальню. Но не торопится исчезнуть. Только мне здесь неловко.
- Голодна?
Я киваю.
Он уходит и снова возвращается с подносом. Открываю рот только ради пищи, вкуса которой почти не ощущаю.
- В этом доме есть картинная галерея. Хочешь пойти туда? До вечера еще уйма времени.
Я больше не хочу видеть ни одной картины, но снова киваю.
И снова меня несут на руках.
Когда раны мои затянутся, будет сложно ходить самой, ведь так не долго и привыкнуть.
Следующие два часа мы молчим. Я схожу с ума от того, как же мне хочется взять в руки кисть. Почувствовать снова запах краски.
- На чердаке я обустроил мастерскую. Хочешь…покажу?
Как я могу отказаться?
- Тогда держись крепче, лестница туда крутовата.
Как только у Филлипа руки не болят таскать меня целый день? Или это я такая легкая?
Обхватываю его кольцом рук за шею. От принца пахнет простым мылом и хлопком. Он теплый.
Мастерская…такая какая и должна быть. Светлая, уютная, просторная.
На мольберте пустой холст. А на столе рядом – в ряд выставлены нетронутые баночки с красками. Запечатанные.
- Я попросил купить. У тебя так горели тогда глаза при взгляде на картину с аукциона…- щеки Филиппа краснеют. Он смущен. Смущен!
Поразительно. Просто поразительно. Это было всего мгновением, но принц запомнил. И он привел меня сюда, помня лишь то, что мне понравилась картина. Он даже не знает, брала ли я когда-нибудь в руки кисть.
Принц помогает мне сесть на стул около мольберта.
- Мне уйти?
Я вообще не планировала садится за холст. Ни сегодня, ни вообще в будущем. Но…каких только красок здесь не было! А стоили они недешево, это я знаю. А кисти? Высшего качества! И все это…для меня.
- Я зайду через час, хорошо? Вот артефакт связи, если что, захочешь уйти или понадобится что-то или соскучаешься по мне, звони.
Дверь закрылась.
Я осталась одна.
Пылинки кружились в воздухе, подсвечиваемые лучами послеобеденного солнца. Запах дерева был на чердаке чем-то вполне естественным. Перед глазами стоял девственно чистый холст.
Раньше я вообще не думала о том, чтобы позволить кому-то войти в мое сердце – ему бы пришлось ворваться, взять эту непреодолимую крепость силой. Но теперь…я не знаю, как будет теперь.
Я верчу в пальцах кисть, касаюсь пушистого кончика, но никак не могу опустить его в раску.
Что рисовать?
Я клялась Макси, что никогда не возьму в руки кисть, и вот, пожалуйста. Снова и снова нарушаю обещания.
Через час Филипп как и говорил, появляется наверху.
- Лайла, - зовет он бархатистым голосом, в который мне хочется укутаться словно в одеяло.
Я оборачиваюсь. Натягивается струн напряжения.
Момент до поцелуя волнует не меньше самого поцелуя.
Он жадно хватает ртом воздух и наклонившись, опираясь рукой о стену за моей головой, припадает к моим губам словно страдающий от жажды к воде. Его требовательный, не терпящий сопротивления язык быстро вторгается внутрь. Второй рукой принц запутывается в моих волосах и притягивает вперед, навстречу к себе.
Секунды, минуты, годы…не знаю, сколько проходит, когда Филипп отстраняется.
Его серые глаза наполнены светом и теплом. На красных, слегка опухших губах играет легкая полуулыбка. Хочу попробовать ее на вкус.
Его высочество вдруг снова подается вперед, запечатывая на моем лбу легкий чмок.
