— Вот ведь голосистая какая! — пробурчал дремавший до того на завалинке домовой. — С меня аж весь сон улетучился, когда она зарыдала и... — договорить не смог, получил подзатыльник.
— Ты сухарь! Вот были бы у тебя свои дети, и одного бы ты вот так же лишился, посмотрела бы я на тебя, как бы ты орал... — буркнула Гранька и отошла от него, недовольно ворча, ещё и руки на груди скрестила.
— Бабы и есть бабы, им бы лишь выть да причитать, — многозначаще протянул Прошка.
Эгиль стоял, глядя вслед уходящей женщине. Её горе было великим, и он понимал, что никакие слова не смогут полностью утешить её. Он сделал, что мог. Но долго горевать ей некогда скоро станет, видел он, что она опять на сносях ходит, а значит, новый ребятёнок затмит потерю.
— Пора нам, друже, дальше, помогли чем могли, — тихо сказал он, обращаясь к Свену. — Пора и честь знать.
Гигант кивнул, ему самому не терпелось двинуться дальше. Чем скорее нойду вызволят, тем скорее он к своей кюне вернётся. В дом и род свой введёт.
— Ну нет, вот ить голосистая какая! — снова заворчал домовой, потирая затылок после подзатыльника. — Я чуть с лавки не упал, как завопила, и эта туда же... — скосил он глаз на кикимору.
— А ты чурка бездушная! — огрызнулась Гранька. — У бабы горе великое, дитятко игошей стало, бесом проклятым. А ты… — она махнула рукой.
— Нового народит да и успокоится. Вы, бабы, это умеете ловко. Раз — и новый ребятёнок имеется, — тут же откликнулся Прошка. — А игошку-то чего жалко, вы ж, кикиморы, их заместо детей берёте. Чего себе не взяла?
— Я счас вот ухват возьму! — пообещала Граня.
— Вот же вздорная ты баба, Гранька, всё тебе не так, ничем не угодишь, — протянул Прошка, мотая головой.
Эгиль лишь вздохнул. Он знал, что такие разговоры, как обычно, приведут лишь к раздору промеж этой парочки, а потому решил не медлить и плыть дальше.
— Собирайтесь, — сказал он, обращаясь к своим людям. — Пора нам.
Драккары плавно скользили по воде. Скрип вёсел и плеск воды были единственными звуками, нарушающими тишину. Эгиль стоял на носу, глядя на горизонт. Мысли его были заняты предстоящим путём.
— Лишь бы лёд не встал рано, — пробормотал он себе под нос. — Иначе худо придётся. Санный путь медленнее будет.
Но пока было тепло. Солнце ещё грело, и осенний воздух был наполнен запахом леса и воды. Они плыли по землям мерян уже несколько дней и вскоре должны были войти во владения мокшан.
Мокшане — смуглые, круглолицые люди невысокого роста — обычно были мирными. Они занимались охотой и рыболовством, жили небольшими поселениями, разбросанными по лесам и берегам рек. Больших городищ у них не было, и северяне задумались, где бы им остановиться на постой, отдохнуть и пополнить припасы.
— Думаешь, найдём что-то подходящее? — спросил Свен, подходя к мужчине.
— Найдём, — уверенно ответил тот. — Мокшане хоть и живут разрозненно, но гостеприимны. Главное — не напугать их.
Здоровяк кивнул. Он то понимал. Лесные охотники были мирными, но и за себя постоять могли. А в густом лесу лук сподручнее топора станет.
К вечеру они заметили на берегу небольшое поселение. Небольшие низкие избы, крытые дёрном, стояли среди деревьев, а на берегу виднелись лодки. Дымок, поднимающийся из труб, говорил о том, что люди здесь есть.
— Пристаём, — решил Эгиль, — но осторожно. Не будем пугать их.
Драккары медленно подошли к берегу. Мужчины первыми сошли на землю, оставив остальной хирд на кораблях. Они подошли к ближайшему дому, где их встретил пожилой мужчина с седыми волосами и добродушным лицом.
