— Мир вашему дому, — сказал Эгиль, слегка наклонив голову. — Мы путники, ищем место для отдыха и припасов. Можем ли мы остановиться здесь?
Мужчина внимательно посмотрел на них, затем кивнул.
— Мир вашему дому, — ответил он. — Останавливайтесь. У нас есть место и еда.
Эгиль поблагодарил, протянул тому серебряную куну за постой и вернулся к кораблям, чтобы сообщить остальным. Вскоре северяне уже разгружались, готовясь к ночлегу.
Мокшане оказались гостеприимными хозяевами. Они накормили гостей свежей рыбой и дичью, а также предложили место для отдыха. Конунг и его люди были благодарны.
— Завтра двинемся дальше, — сказал Эгиль, обращаясь к своим. — Но сегодня отдыхайте. Завтра будет тяжёлый день.
Хирдманы закивали, затрясли топорами, одобряюще покрикивая, их лица выражали радость. После долгого пути отдых был как нельзя кстати. Пусть они и были привычными к вечной качке, но на земле побыть им было приятно.
Сам же у костра присел, ворошит угли прутиком да в огонь смотрит. Тут и староста подошёл, северянин вспомнил, что того Гараем кличут. Тоже подле него пристроился. Сидит, молчит. Наконец заговорил:
— Издалеча путь держите?
Эгиль кивнул, мол, да. Лишнего он старался никому не рассказывать. Зачем то людям сторонним знать.
— Осень-то нонче какая тёплая, — пробормотал мужик, явно что-то другое сказать хотел, но смолчал.
В ответ лишь нового кивка удостоился.
— Я по делу пришёл. Вои-то твои небось по девкам соскучились, а нам новая кровь не помешает, — наконец перешёл Гарай к сути. — Так ежели кто хочет, может себе какую нравится из свободных выбрать. Может, кто и понесёт. Ночь-то сегодня вон какая дивная. Крепкие дети от таких ночей да робят нарождаются.
Эгиль усмехнулся, им такое предлагали часто. Деревни, что особняком жили, часто пришлым своих девок предлагали. И им хорошо, свежая кровь в селении будет, и пришлые спокойнее, делом занятые, дурить не станут. Потому кивнул, мол, пусть идут, кто хочет. Почти половина хирда и ушла. Нарезвятся за ночь. А к утру другие их сменят. Многие в селе понесут в этот день. А по лету появятся детишки, светлые, крепкие, на отцов своих похожие. Может, как ещё сюда заглянут. Тогда оставят этим детям тятьки вероятные подарки. Как не оставить, ежели и твоя кровь тут бегать может. За то и любили многие северян. Щедрые, крепкие, они оставляли хорошее потомство после себя, а ежели снова появлялись, то и одаривали матерей лентами да серебром. Не разбирая, чьё там дитя бегает. Главное, что их, северное. Не все, конечно, такие были, кто-то силой брал, что его по праву, но хирд Эгиля не любил мирный люд попросту обижать.
6. Домашние духи
Вильфрида лишь на третий день смогла добраться до знакомства с банником да овинником. То одно, то другое в дому отвлекало её от знакомства с духами. Даже в погребец так и не сходили. Кощей сразу опосля обеда куда-то смылся, только и видели они с Добрышей, что край его чёрного плаща, что мелькнул в воротах.
И вот наконец она решила сходить до овина, познакомиться с тем, кто хозяйство отцовское хранит. Зашла в сарай, поклонилась, поприветствовала духа как положено. Дары принесла: миску каши да кусок сыра. Поставила их в угол, позвала хозяина гумна. Осмотрела снопы, что лежали готовые к молотьбе. «Видать, кто-то тятьке из окрестных деревень полюдье платит», — подумала она.
Тут и сам овинник вышел. Росточку невысокого, чернявый. Стоит, за ус себя длинный дёргает да на неё чёрным глазом косит.
