— Там, — сказал он, — старшая жрица живёт. Бабка Мокрина. Она тебе всё расскажет, коли богиня позволит.
Светозар кивнул и направился к указанному дому. Дубовая дверь, украшенная резными узорами, выглядела внушительно. Он постучал, услышав в ответ оклик хозяйки, и вошёл в сени.
В избе его встретила дородная крепкая баба. Её лицо было округлым, с добрыми, но проницательными глазами, а волосы, заплетённые в толстую косу, были седыми, как первый иней. На ней было простое, но чистое платье, а на шее висел оберег с символом Макоши.
— Входи, княже, — сказала она, её голос был низким и спокойным, словно журчание ручья. — Чай, не просто так пожаловал?
Светозар снял шапку и поклонился.
— Правду говоришь, бабушка. Пришёл за советом к Макоши. Дело у меня важное, — произнёс он, стараясь говорить уважительно.
Мокрина кивнула и жестом пригласила его сесть за стол. На столе уже стоял глиняный кувшин с квасом и две деревянные чаши.
— Садись, рассказывай, — сказала она, наливая ему до краёв. — Макошь слушает, а я — её устами стану.
Светозар сел, обхватив чашу руками, и начал рассказывать. О Вильфриде, о своих чувствах, о том, как запутался в своих мыслях. Мокрина слушала внимательно, не перебивая, лишь изредка кивая.
Когда он закончил, она долго молчала, а затем подняла глаза и посмотрела на него с лёгкой улыбкой..
— Княже, — сказала она, — Макошь говорит: сердце твоё чисто, но путь твой не ясен. Вильфрида — не добыча. Она — душа, которая сама должна выбрать свою дорогу. А ты... Ты должен быть готов принять её выбор, каким бы он ни был. Матушка Макошь нити ваши сплела промеж собой, но там и третья нить имеется. И лишь девке самой решать, по какому пути идти.
Светозар опустил голову, её слова задели его за живое.
— Но как мне её защитить? Как доказать, что я достоин? — спросил он, и в его голосе звучало нетерпение.
Мокрина налила ещё квасу и протянула ему чашу. А сама за прялку села. Глянул на неё князь, будто сама Макошь перед ним сидит.
— Защита — не в силе, а в мудрости. Докажи, что ты готов быть её опорой, а не владыкой. Макошь видит всё, и если твои намерения чисты, она тебе поможет.
— Мне она Макошью обещана! Мне! — гневно воскликнул князь, ударив кулаком по столу. Его голос гулко разнёсся по избе.
— Гнев в таком деле не помощник, — спокойно заметила женщина, не отрывая взгляда от прялки. Её пальцы ловко двигались, нить тянулась ровно, будто сама судьба. — Матушка дороги ваши сплела, свила. Так вы и встретились. А станет ли она тебе женой, то неведомо. Судьба её в руках не только у Макоши, и Мара её нить подпрядает.
Светозар сжал кулаки, чувствуя, как гнев поднимается в нём, словно волна. Он не привык, чтобы с ним говорили так прямо, особенно какая-то деревенская баба, пусть она хоть трижды жрица богов.
— Сила материнского обещания велика, — продолжала женщина, словно не замечая его ярости. — И покуда есть власть над ней у жницы, не будет девке покоя. Не зря отец её, хоть и нечисть поганая он, беспокоится. А тебя ведёт спесь и норов, а не любовь.
Эти слова стали последней каплей. Светозар вскочил, опрокинув лавку. Она с грохотом упала на пол, но женщина даже не вздрогнула.
— Ишь ты, баба какая-то меня, князя древлянского, учить вздумала! — прошипел он, шагая к двери.
В ответ на то Мокрина лишь усмехнулась ему в спину.
Он выбежал из избы, хлопнув дверью так, что стены затряслись. Узкие тропки между избами были пустынны, только где-то вдалеке слышался лай собак. Светозар шёл быстро, почти бежал, стараясь заглушить ярость, которая кипела в нём.
