МАКСИМ. Я про тебя вообще много чего знаю.
ИРИНА. Откуда такой интерес?
МАКСИМ. Оттуда. Думаешь, только Богданов с Денисовым на тебя заглядываются? Рядом и другие люди есть. Хотя о чем это я? Где главный с заместителем, а где рядовой журналюга… Ты же у нас теперь птица высокого полета. Шансов нет.
ИРИНА. (После паузы.) Как ты сказал? Денисов на меня заглядывается?
МАКСИМ. Аж встрепенулась вся… А то сама не знаешь. Это мужик дальше носа ничего не видит, а женщина все замечает.
ИРИНА. Ну да, наверное. Хотя…
МАКСИМ. И если ты за полтора года не заметила, что я к тебе неровно дышу, то причина только одна: я тебе неинтересен. Ни в каком смысле. Совсем. Стало быть, и говорить не о чем.
ИРИНА. (После паузы.) Это что сейчас было? Неформальное объяснение в любви?
МАКСИМ. В точку. Типа того, что как бы. Услышала – забудь. Больше не потревожу. (Бьет кулаком по столу.) Благодарю за внимание.
Выходит, хлопнув дверью.
ИРИНА. (Глядя вслед.) Вот дурачок…
Редакционная комната. За столом сидит секретарша Вика. Заходит Денисов.
ВИКА. Доброе утро, Игорь Иванович!
ДЕНИСОВ. Приветствую, Вика. Что это вы тут ни свет ни заря? Неужто меня ждете?
ВИКА. А кого еще? Я же знаю, что вы раньше всех приходите. Вот. А мне надо с вами поговорить. Без свидетелей.
ДЕНИСОВ. Вы меня интригуете. О чем же? (Кладет портфель, садится.)
ВИКА. Игорь Иванович, Богданов собирается вас уволить.
ДЕНИСОВ. (После паузы.) Это было бы крайне не вовремя… А на каком основании?
ВИКА. Для увольнения пенсионера основание всегда одно: «В связи с достижением пенсионного возраста».
ДЕНИСОВ. Ну, это понятно. А по сути?
ВИКА. Не любит он вас, вот и вся суть.
ДЕНИСОВ. Справедливо. Я его, честно говоря, тоже не люблю. А когда?
ВИКА. Не сегодня завтра. Он, в общем, ждал, пока вы из отпуска выйдете.
ДЕНИСОВ. Вот черт… Вы это точно знаете?
ВИКА. Секретарши, Игорь Иванович, много чего знают, да молчат.
ДЕНИСОВ. А почему же вы мне все это рассказываете?
ВИКА. Не хочу, чтобы для вас это было неожиданностью. Вы хоть с духом успеете собраться, с мыслями. Я вчера вдруг представила… Вызывает вас Богданов к себе, и вы к нему, как обычно, заходите. А он вас без объявления войны увольняет… И вы растеряетесь, наверное. Может, слова какие-то не те скажете. А Богданову много чести, если Денисов перед ним растеряется… Не хочу.
ДЕНИСОВ. (После паузы, медленно.) От неожиданности, конечно, можно и расклеиться. И лицо потерять.
ВИКА. Нельзя вам, Игорь Иванович, лицо терять. Вокруг и так одни рожи.
ДЕНИСОВ. Славная вы девушка, Вика. Спасибо вам. Само собой, разговор останется между нами.
ВИКА. Да если б я так не думала, разве я вам все это говорила бы?
ДЕНИСОВ. Только насчет рож я с вами не согласен. Люди у нас как люди. Не лучше и не хуже, чем в других заведениях.
ВИКА. Добрый вы, Игорь Иванович. Вы еще скажите: «Не судите и не судимы будете».
ДЕНИСОВ. Непременно скажу. Прекрасная заповедь.
ВИКА. А я буду судить. В конторе круглым счетом двадцать человек работает, а руку подать, кроме вас, некому. Да и вы скоро…
ДЕНИСОВ. Послушайте… Ну если вам здесь так неуютно, не лучше ли уйти?
ВИКА. А куда? В торговую сеть овощи фасовать? Так у меня университетское образование и красный диплом. Лучше уж безработным экономистом числиться… Нашла секретарское место – и на том спасибо. Хотя, если разобраться, что тут хорошего? Люди Богданова боятся и терпеть не могут, а заодно и на меня косятся. Ну как же, правая рука начальника! Только для главного я вообще не человек. Кофе-машина, прислуга за всеми. Чуть что не так – «не разочаровывай меня». Ни уважения, ни статуса, да и зарплата – копейки… Я уж с тоски думала: хоть бы он ко мне приставать начал. Так-то мужик видный. Да и тут облом, видно, не в его вкусе.
