* * *
Тяжёлый рингтон вырвал меня из сна в полдень.
– Макс, вообще-то добрые друзья так не поступают. Ты ещё долго собираешься шифроваться?
– Геныч, я так-то ещё сплю. И как ты узнал, что я дома?
– Обижаешь, малыш! Забыл, кто у нас всевидящий многоух?
Отчасти так оно и было. Вспомнилось, как год назад, когда я, окрылённый любовью придурок, примчался к своей… невесте. Геныч тогда проявил немыслимую реактивность и спас меня от страшной участи – стать убийцей. А я ведь тогда чуть не возненавидел его за то, что сумел помешать. А сейчас благодарен. Благодарен за то, что вырубил меня тогда и не позволил сломать свою жизнь. Даже за то, что знал всё о моей Ирке и ничего не сказал – ждал моего приезда, чтобы я вдали от дома дров не наломал.
Иногда мне кажется, что друг знает меня лучше, чем я сам. Наверное, так и есть, ведь мы дружим с детского сада. И мамы наши дружат, но уже дистанционно.
– Даю тебе полчаса на сборы, – прорычал мне в ухо Геныч, – а если не поторопишься, я приеду и сам вытряхну тебя из объятий розовых слоников. Как они тебе, кстати?
– В отличие от тебя спать не мешали, – буркнул я. – Геныч, через полчаса – никак, я жрать хочу, как волчара. Отрубился на пустой желудок…
– Отлично, брат, шашлык уже источает умопомрачительный духан и народ для разврата собрался.
Литр голодной слюны едва не забрызгал розовые хоботки на подушке.
– С этого и надо было начинать, – я подорвался с места. Руки уже застёгивают джинсы, а взгляд мечется в поисках дорожной сумки.
* * *
– Здорово, каторжанин! Похоже, не баловали тебя суровые северные поварихи, – Геныч, растопырив свои гигантские ручищи, встречает меня у ворот своего дома.
– Ты бы лучше поберёг свои опасные объятия для девочек, – сдавленно прохрипел я в железных тисках друга.
– Да-а, немало нежных цыпочек в них полегло, – мимоходом заметил Геныч. – А ты давай, Максимушка, рассказывай, кто тебя плохо кормил и где твой третий подбородок?
– Придурок! – я отвесил затрещину бритому затылку друга, но тут же взяв в захват его мощную шею, тихо сказал: – Спасибо тебе, брат… за всё.
– Спасибо не булькает, – Геныч боднул меня в лоб.
– Не, булькать мы будем вечером, а сейчас я за своей малышкой.
– И что – даже чаю не попьёте?
– Веди, давай! Надеюсь, она жива?
– За кого ты меня принимаешь, сынок, машина – это святое! – Геныч размашистым шагом протопал к массивному гаражу. – Почти каждую неделю выгуливал твою ляльку. Прошу!
Гаражная дверь распахнулась и в моей груди предвкушающе ёкнуло – сверкая чёрным лаком, моя «бэшечка» улыбается мне во весь радиатор. Не было бы рядом Геныча, я бы весь капот облобызал.
– Так, недолго тут воркуйте, – друг понимающе мыкнул и развернулся в сторону дома. – Догоняй, Макс, а то Жека там весь шашлык сожрёт.
3
Еле сорвался от пацанов и вот уже третий час мотаюсь по родному, ставшему почти незнакомым, городу. В последний раз я так кайфовал за рулём только когда права получил. Водил я уже тогда неплохо и в свой первый официально разрешённый заезд сжёг бак бензина. Тогда у меня тоже была «бэха», но древняя старушка. Эту малышку я купил сразу после армии, перед тем, как познакомился с Иркой.
А потом пришлось забросить свою резвую и верную девочку на целых полгода, чтобы обеспечить комфортную жизнь неверной ш-ш-шмаре Ирке. А потом ещё на год свалил, чтобы навести комфорт в собственной душе, да и в голове тоже. И как я мог столько обходиться без своей машины. Уверенная, быстрая, дерзкая – она словно продолжение и дополнение меня самого. На хрен вообще нужны бабы!
