Воспоминания (1916-1936) - страница 7

Излюбленным занятием Юры была езда на велосипеде по коридорам и лестницам гостиницы. Постояльцы жаловались, но это мало помогало. Вечерами Юра уходил гулять, возвращался поздно, и часто отец приходил сразу после сына. Тогда Юра в одежде и обуви ложился в постель под одеяло. Отец, увидев сына мирно спящим, крестил ребёнка, целовал в лобик и удалялся. Но однажды он увидел ботинок, торчащий из-под одеяла. Разразился скандал.

У Димы было много книг, Юра умудрялся таскать их у брата, продавал букинистам и объедался шоколадом. А тут ещё как-то утром все обитатели гостиницы с ужасом прильнули к окнам: по карнизу консерватории шёл Дима. Как он не свалился, осталось загадкой. Оказалось, что браться заключили пари, которое старший с риском для жизни выиграл.

Время шло. Дима блестяще окончил гимназию и поступил в МГУ. Юра мечтал о море. К радости мачехи, окончив гимназию, он уехал к матери в Петербург, где поступил в Морской [кадетский] корпус. А Дима заболел воспалением лёгких, которое осложнилось чахоткой. Мачеха самоотверженно ухаживала за ним и заразилась.

Дм. Дм. отправил жену в Крым, а сына в Давос, где его застала война. Дима успел доехать до Украины, там и находился до освобождения её красными войсками. Мама в Крыму съедала в течение дня по 10 пирожных, по фунту масла, по 2-3 фунта винограда. Она излечилась окончательно, но я в детстве перенесла 6 раз воспаление лёгких и получила затемнение верхушки правого лёгкого.

Тётя Лёля познакомилась в «Северном полюсе» с художником греческого происхождения Миллиоти [Николаем Дмитриевичем, одним из учредителей объединения «Мир искусства» и выставки «Голубая роза», подробнее см. в Приложении 1] и в 1914 г. вышла за него замуж. Она решила забрать свою часть капитала, «Северный полюс» был продан, и деньги поделены.

Софья и Дмитрий поселились на Остоженке. Жили они весело и на широкую ногу. Их близкими друзьями были Копытины [семья московского полицмейстера] и Медынцевы [домовладельцы купеческого рода]. Маму не устраивало положение незаконной жены. Она по сговору со своей золовкой Лёлей обратилась к знакомому врачу, и тот уверил папу, что его жене необходимо родить. Пришлось обвенчаться, и появилась на свет я.

Я родилась в доме № 40 по Остоженке на 6-м этаже. Назвали меня в честь матери Софьей. Я родилась с тонкими благородными пальчиками и с голой, как коленка, головкой (в день похорон деда мама еле-еле нашла у меня на голове горстку пуха, чтобы завязать чёрный бант). Отец любовался благородными ручками доченьки, а мать, вконец измученная пережитыми страданиями, металась взлохмаченной головой по горячей подушке и в ужасе шептала пересохшими губами: «А девочка-то лысая!»

Молока у мамы оказалось мало, и я плакала днём и ночью – сначала громко, потом писком, похожим на комариный. Нанятая опытная няня Татьяна Ивановна и мама по очереди поили меня с ложечки сладкой водичкой. На несколько минут я затихала, но потом снова начинала сучить ножками и пищать. Синело сморщенное как будто старческое личико, закатывались глазки, я умирала. Няня прикидывала, где искать новое место, а мама, уже не в силах одолеть усталость, дремала, подсознательно ожидая, когда всё закончится и можно будет надолго и бездумно заснуть.

И вдруг раздался звонок. Это явилась бабушка, которая работала и не могла раньше приехать. Вид умирающей внучки поверг её в отчаяние. Не сказав ни слова, она ушла и через час появилась с большим бидоном молока. Мама и няня воспряли духом, согрели молоко и налили его в бутылочку. Но у меня не было сил сосать молоко из бутылочки, и бабушка с няней сначала вливали молоко с ложечки, сжимая мои запавшие щёчки. Очень скоро я начала сосать молоко из бутылочки, округлилась, зарумянилась, заулыбалась.