В целом я пришёл к мнению, что порядки в нашей армии строятся на психологии унижения и издевательства. Вот пара эпизодов из личного опыта.
Начало ноября. Холодно. Рано утром мы умываемся, разбив корку льда на поверхности воды в арыке. На нас только гимнастёрки: шинели не выдают. Спим в холодном гараже.
На подъём отведено две минуты: надо успеть намотать портянки, надеть сапоги, натянуть гимнастёрку, всю обвитую, как конская шлея, ремнями (когда торопишься, эти ремни имеют обыкновение путаться – увы, кавалеристская форма!), нацепить саблю и заправить постель. Это сущее наказание!
Целый день тебя гоняют туда-сюда. Дороги – сплошь камни. Шагать, бегать трудно.
Поскольку находишься постоянно в напряжённом движении, чувство голода наступает очень быстро. Питание наше было скудное. Я себя никогда прожорливым не считал, но и у меня почти всегда сосало под ложечкой.
Однажды вечером я заболел: поднялась температура, появился жар. Я попросил командира разрешить пойти в санчасть. Но он не отпустил меня. На следующее утро у меня опять не получилось пойти: оказывается, там принимают только после обеда. Получается, и в санчасть нельзя пойти, и в казарме нельзя отлежаться. Пришлось с высокой температурой идти на стрельбище…
Пришло время обеда. Аппетита у меня не было, но нас всех строем повели в столовую на обед. Санчасть была рядом со столовой. Казалось бы, зайди по дороге. Так нет, надо сначала вернуться со всеми в казарму, а потом специально пойти в санчасть. Вот такие дела творятся иной раз в армии.
Когда я наконец попал в санчасть, температура приближалась уже к сорока градусам. Меня тут же госпитализировали, и я провалялся там несколько дней.
Известно, что в армии закаляют боевой дух, учат солдат противостоять трудностям. Но во всём должна быть мера. И не следует без нужды рисковать здоровьем человека.
Много лет спустя мы с женой Дилярой и дочерью Диляфруз поехали навестить сына Фаниса, который проходил службу в Челябинской области. Была зима. В казарме температура воздуха ниже десяти градусов. Кому было нужно так мучить людей и рисковать их здоровьем?.. После окончания службы сын уже не расставался с кашлем: его бронхи были хронически застужены.
Вернёмся в мой пограничный отряд.
На Памире, в Хороге, нас обучали секретам пограничной службы. По каждому виду подготовки: политической, по стрельбе, навыкам конной езды, пограничной и прочим – нам выставили оценки. У меня по всем предметам были «пятёрки». В качестве поздравления в мой адрес даже была выпущена газета-«молния». По этой же причине меня не отправили вместе с другими на заставу, а командировали в школу сержантов в Сталинабад (ныне Душанбе). После прохождения школы меня должны были вернуть на одну из застав Хорогского отряда. Но мне не суждено было вновь оказаться на Памире: два года с половиной я прослужил в школе сержантов, а перед возвращением из армии полгода служил в Ташкенте.
Служба проходила успешно. Я был активистом: редактором стенгазеты, комсоргом. Был награждён почётной грамотой Центрального Комитета комсомола Таджикистана, различными значками.
Вряд ли можно утверждать, что три года службы принесли мне большую пользу. Вместо того чтобы учиться, получать образование, расширять кругозор, мне пришлось проводить время в безысходном однообразии и условиях несвободы. Но что делать… Что было, то быльём поросло. Во всяком случае, свой долг перед государством я выполнил и научился ценить свободу.
