Воспоминания. Детство. Юность. Записки об отце - страница 9

Насколько мы еще в то время были детьми, видно из наших игр. Мы пристрастились ездить верхом на палочках и гоняли наперегонки, причем в нашем представлении были палочки, которые бегали медленно и были быстрые палочки; эти мы ценили особенно, на них победа будто бы была обеспечена. С нами в то лето жил воспитанник тети Сони, Емеля Радько. По-видимому, у тети Сони его не очень баловали изысканными блюдами, мы же обычно не съедали всего, что нам клали на тарелки. Недоедать же было воспрещено, поэтому мы клали часть своих блюд ему на тарелку, чем он был очень доволен. Помимо этого, он всегда старался съесть что-нибудь, по его мнению, особо питательное, и мы по его наущению варили какао на сливках и вбивали туда еще желток яйца. Получалось приторное густое месиво, которое мы с Емелей пили, убежденные в его целебных свойствах. Иногда, когда у нас не оказывалось какао, мы снаряжали какого-нибудь малого верхом к тете Соне, он привозил оттуда какао и вместе с нами пил эту гущу.

Среди наших деревенских друзей был один – Васька по прозвищу «Шокол»; он как-то приучил себя есть сырьем живую рыбу и охотно эту свою способность демонстрировал. В то лето этот Васька изобрел способ колоть толстые суковатые поленья. Он буравил в полене дыру глубиной 15—20 см, насыпал туда порох из Николаевой лаборатории, затем забивал дыру деревянной пробкой, в пробке сверлил буравчиком тонкое отверстие и вставлял в него фитиль из пакли, смоченной в масле. Потом он зажигал фитиль, после чего мы все убегали и прятались за какое-нибудь укрытие. Через пару секунд раздавался сильный взрыв, пробка вылетала и полено оказывалось расколотым на части.

Этот же Васька охотно пил спирт – тоже из Николаевой лаборатории – и не только неразбавленный, но даже настоянный на красном кайенском перце. Выпьет мензурку в сто грамм и, к нашему удивлению и восхищению, даже никак не реагирует.

Живя в Пятовске, мы часто ходили к дяде Володе в его усадьбу: это было совсем недалеко. Дядя любил пчеловодство, был в этом деле большой искусник, говорил, что пчела его любит. У него в усадьбе росло порядочное число лип, поэтому в некоторых ульях он собирал липовый мед, в отличие от остального – преимущественно гречишного. Мне больше нравился гречишный, удивительно душистый. Когда летом едешь полем цветущей гречихи, ветер доносит чудесный запах цветов, запах сладкого меда. Как-то мы с Николаем, бродя возле дядиных лип, открыли, что листья липы имеют некоторый своеобразный вкус и их даже можно есть. Мы тут же их наелись, и результат оказался плачевным: болела голова, тошнило, и нас отпаивали молоком.

Когда еще отец живал с нами Пятовске, я объелся грушами так сильно, что стонал и катался по полу от боли в желудке. Мне пытались помочь, но все без толку. Послали в город за доктором, тот приехал, ни к какому решению не пришел и велел подождать. Тогда за меня взялся отец: он велел принести в детскую ванну холодной воды из криницы и посадил меня туда. Было ужасно холодно, я стучал зубами, но терпел: другого выхода не было. По истечении десяти минут меня из ванны выпустили, я согрелся, желудок подействовал, всю хворь как рукой сняло и мне захотелось есть. Этот случай еще раз убедил отца, что «доктора – шарлатаны».

В какое-то из лет, что мы проводили в Пятовске, жители Стародуба были порадованы новым развлечением. А. А. Водинский в целях рекламы своей железной дороге устраивал по воскресеньям экскурсии из Стародуба до станции Водинсково, примерно в двадцати верстах от города. С утра на станцию города подавались два состава со скамейками на открытых платформах, украшенных флагами, играл духовой оркестр, и экскурсия начиналось. Дорога шла по совсем невысокой насыпи, а в большей части на одном уровне с большаком, и было очень интересно сидеть на открытой платформе – совсем как в коляске, но ехать гораздо быстрее, перегоняя все другие виды транспорта. Станция Водинсково была расположена в лесу; построек были всего одна изба и водокачка на небольшой речке. На полянке, расположенной тут же за станцией, устраивались игры, танцы под оркестр, вечером фейерверк. Как-то в одну из таких экскурсий был обещан запуск воздушного шара с двумя пассажирами. Приехав на станцию, мы целый день гуляли в лесу, разводили костры, ходили за грибами, купались – словом, делали все то, что обычно делают дети большого города, когда их выпускают на волю и предоставляют самим себе. Вечером смотрели обещанный запуск воздушного шара. Шар действительно был: склеенный из бумаги размером не больше двух метров по диаметру, наполненный горячим воздухом, он эффективно поднялся выше самых высоких сосен и упал объятый пламенем. Были и пассажиры в виде двух лягушек в корзиночке, привязанной к шару. Эта экскурсия пользовалась популярностью, и за это надо воздать должное предприимчивости Водинского.