Вирал действительно пытался отвратить своего человека от принца Фирнена. Связано было это не только с природной ревностью божественного зверя, но еще и с тем, что случилось между виверной и Рэйгаром. Любовь, которую обрел южанин на Севере, подтолкнула его отказаться от связи с Виралом. Это было болезненно для обоих, ведь связь была недолгой, хоть и глубокой. И пусть расставание и не повлекло за собой смерть (может виной тому мирные основания и магия святилища Туманного острова), но Вирал понимал, что эта ошибка стоила Хокку многих лет жизни. Будучи еще достаточно молодым и крепким, он быстро стал дряхлеть и слабеть. В итоге, умер от неизвестной болезни, которую в Эритрее так никто и не мог объяснить. А любовь, ради которой и была принесена сия жертва, тоже имела печальный финал. Так может, думал Вирал, если бы не та девушка-северянка…
Теперь он переживал за Лили. Боялся повторения истории, ведь её чувства к Эранору разделял полноценно, правда, горький опыт не давал ему успокоиться. Человеческая жизнь, хрупкая, мимолетная – самое ценное, что есть у божественных зверей. Крупица тепла, которую они оберегают. Он сразу попытался дать понять, что их связь не будет прочной и нерушимой, что могучее существо не будет зависеть от хрупкой девицы, что ей не задеть его чувства, как это сделал Рей, поэтому сказал, что после готов расторгнуть пакт.
Виралу было интересно, как поведет себя Лили. Она согласилась на его условия, а виверне хотелось услышать отказ. Так же как отказ хотелось услышать и Эранору в тех или иных ситуация. Беда и проклятье маленькой Грейс в том, что она слишком послушная порой. Однажды на все её переживания божественный зверь найдет правильные слова, а до того момента придется немного потерпеть.
– «Скоро мы будем уже на месте. Отсвечивать бы не хотелось, как и попасться на глаза сторожевым. Так что, приземлимся мы чуть дальше крепости, шелест не скованной льдом волны прикроет шум моих крыльев, а дальше ты своим ходом».
– Но как я пройду в крепость? Даже Эранора туда пускают лишь по специальной бумаге.
– «Значит, пришло время посвятить тебя в мою магию. Ты не обладаешь ей, конечно же, но, как мой сосуд, ты можешь быть наполнена моей манной на время».
– И что же у тебя за магия такая.
– «Магия разума. Ты довольно хороший эмпат и чиста душой, чтобы распоряжаться моей силой. Пока что тебе достаточно знать лишь азы. Прикоснешься к сторожевому в крепости, и он выпадет из реальности на несколько мгновений, но этого хватит, чтобы прошмыгнуть мимо. Только скажи заветные слова. Ты можешь так же что-то украсть или забрать, не встречая сопротивления, если будешь действовать быстро и осторожно. А еще твое прикосновение в бою может заставить противника увидеть, будто он стоит посреди сплошной пустоты. Тоже на мгновения, но этого достаточно, чтобы дезориентировать врага и получить преимущество… не буду сейчас грузить тебя большим. Но и для такого нужна тренировка, как и знание заветных слов».
Грейс уже шла по темным улицам рыбачкой крепости, а сама все еще не могла поверить, что у нее получилось воспользоваться магией и пройти. Вирал, обернувшись змеей, сидел на шее девушки, под капюшоном. Отвращение и страх помогло перебороть то, что мягонькая, длинная плоть была такой же теплой, как огромная виверна, и грела получше любого шарфа. Грейс старалась не думать, что на шее у нее змея, все-таки.
