Наглость, как известно, второе счастье, а дерзость города берёт, так что все преграды прошли почти в одно касание, кроме пары постов из въедливых комендачей. Те своими наивными вопросами мозги выполоскали до стерильности, хотя прекрасно понимали, что ответы наши будут либо лукавыми, либо вообще нереально-фантастическими. Спасало то, что в случае задержания надо было выяснять личности, что было на грани фантастики ввиду отсутствия приличной связи, писать рапорта, выделять сопровождение для доставки в комендатуру и совершать ещё кучу формальностей. И это при дефиците личного состава, утомительной жаре, не утоляющей жажду тёплой до противности воды, дискомфорте от нагревшихся броника и каски, пыли, пота, при желании упасть и уснуть… Проще было бы пристрелить их и прикопать в какой-нибудь лесополосе, да только комендачи – не «вагнера», блюдут правила, хотя порой и формально.
6
Добрались в Кременские леса к полудню. Выжатые зноем до полуобморочного состояния, мокрые от пота и грязные от дорожной пыли, прибыли в условленное место на опушке леса. Близкая пулемётная трескотня, разбавляемая татаканьем зушек, добавляла дискомфорт, а вот совсем рядом бахающая и бухающая арта (выходы) вызывала досаду: того и жди из-за них ответку, могли бы и подальше отъехать, лентяи.
В Кременной навстречу пронеслась багги с развевающимся жёлто-чёрным имперским флагом. Попалась «буханка» с советским красным флажком на лобовом стекле. У многих военных шевроны тоже были с красными флажками со звездой. Преемственность поколений, продолжение Великой Отечественной и Гражданской, вместе взятых.
Встретил нас Паша, так и не услышавший, как мы подъехали, как я ножом открыл замок, как вошёл: после полученной контузии он едва слышал и в разговоре больше читал по губам собеседника, вслушиваясь изо всех сил в звук его голоса и всматриваясь в губы. Был он в футболке с улыбающимся Чебурашкой на груди, в берцах, с автоматом за спиной.
Дома у Паши осталось трое детей: два мальчика и девочка – старшей двенадцать годочков, младшему три. Алкоголь и табак на дух не переносит, что, в общем-то уже не удивительно: встречал таких мужиков довольно часто. Тут крайности – либо заливающие свой страх, либо ярые противники этих пристрастий. На фронте с первых дней: как только началась спецоперация, то сразу же пошёл в военкомат, не дожидаясь повестки. Думал попасть в танкисты согласно ВУС,[12] но направили стрелком в пехоту. После первого ранения «работал» уже на АГСе[13] – всё бы ничего, да только тяжеловатая штука. За точный глаз перевели на зушку[14] наводчиком – старенькая пушчонка, ствол пятой категории – не стреляет, а плюётся, давно просится на замену, но в Пашиных руках по точности сродни снайперской винтовке.
Два месяца назад в их мотолыгу вошёл дрон-камикадзе. Результат – бронетранспортёр повреждён (укры отчитались об уничтожении мотолыги и ЗУ-23 с расчётом), четверо ранены, а пятый погиб. Весёлый был паренёк, всё шутил, и как-то сразу прикипели к нему душой, да только не повезло парню. Увы, дрон вошёл в мотолыгу рядом с ним, когда тот сидел сверху на броне между башенкой и зушкой. Ему перебило ноги, и он истёк кровью – не спасли. Не поехал бы с ними – был бы жив, а судьбу за хвост дергать не стоит. Хотя кому что на роду написано, судьбу не обманешь.
Он не из их экипажа-расчёта, из соседнего взвода, первый раз с ними поехал: уговорил взять его с собою в качестве охраны, потому что в лесополосе, которую «расчёсывали» зушкой, всего метрах в пятистах закопались укры. Хорошо, если отсидятся в траншеях, а если какие-нибудь «бессмертные» подберутся вплотную и пустят в ход гранаты или вообще попытаются захватить в плен? Командир дал отмашку: тут прикрытие в его лице не помешает. Вот ведь как: готовились к засаде, а прилетел беспилотник…
